Я приготовился сбить его с ног, если он попытается вскочить и броситься на меня. Он был тяжелей меня, зато я моложе лет на двадцать и в отличной форме. Я твердо решил: не дать ему даже обернуться.

И опять он отбил мою мысль. Так вратарь отбивает мяч – еще с угла штрафной площадки. Он сказал:

– Дима, я не собираюсь нападать на вас. Оружия не имею. Вот мои руки, на столе.

– Почему вы читаете чужие мысли? Кто…

– …мне позволил? Все правильно. Боже правый, вы мне позволяете, кто же еще? Стереотипно вы думаете, и у вас все написано на лице. От физика я ждал большего… мм… большей сообразительности. По логике детективного романа я должен теперь попытаться вас убрать – так, кажется?

– Ну, так…

– Вас плохо учат в вашем институте, – сказал он свирепо, – логике не учат! Таким, как на пропуске, я был до опыта. – Он поднял пропуск за уголок. – Таким, понимаете.

Я вздрогнул – пропуск упал на стол и закрылся со слабым хлопком, а Ромуальд Петрович вдруг пробормотал что-то неразборчивое и жалобное и оглянулся. Глаза смотрели, как из маски.

Вот когда я пришел в настоящий ужас. Так было со мной на маскараде в детском саду. Ощеренные волчьи маски прикрывают милые привычные лица, и надо напрячься и сжать кулачки, чтобы увидеть эти лица, а кругом волки, лисы, зайцы косоглазые…

Живая маска шевелилась вокруг беспомощных глаз… Я вскрикнул:

– Нет!

Он опять смотрел на картину. Девушка среди клеверов под широким небом. Он ответил:

– Пугаться не надо. Мой опыт, мой риск. Как видите, предлагая вам опыт, я ничего не скрываю.

– Нет, я не пойду…

– Страшно?

Я молчал.

– Понимаю вас. Конечно страшно. Теперь безопасность гарантирована. Я нашел метод возврата – после случая с Егором. Уже Васька возвращался дискретными подвижками во времени… Шагами, понимаете? По всей лестнице предков. Получилось хорошо. Кот как кот. Вы видели. Затем я изготовил большой браслет и пошел сам, но кончилось это нехорошо… В нашем роду сердечные болезни – наследственные…

Он все смотрел на картинку. Может быть, его дед любил эту девушку… или отец? Может, это была совсем чужая девушка? Не знаю…

– Видите ли, Дима. При движении время размыто, как шпалы, если смотреть из вагона на ходу. Какие-то микросекунды я был одновременно во втором поколении, и в первом, и в нулевом, своем. Надо было случиться, чтобы именно внутри этих микросекунд у меня начался сильный приступ, с судорогами, и я упал с кресла, и оборвался браслет. Процесс остановился. К счастью, это коснулось лишь внешности… – Он дотронулся ладонью до своего изувеченного уха. – Я никогда не занимался боксом. Никогда. Дед Никифор был цирковым борцом и боксером.