– Это Егор – потери и убытки?

– Вот-вот! – Он очень обрадовался. – Вот-вот! Наконец мы сдвинулись с мертвой точки! Оказывается, двадцать тысяч лет назад предок наших кошек был еще диким. Может быть, полудиким, но еще зверем. Полосатым, хищным и все прочее. М-да… Первый опыт. Я не умел еще; знаете, все так сложно. Первые шаги… Я вернул его на экспресс скорости и забыл, что информация из прошлого проходит беспрепятственно. Знаете, что интересно? Он кое-как помнит меня, а Ваську помнит хорошо. Он злится из-за вас, Егорушка, бедняга, бедный кот! Вернулся полосатым, бедняга…

Кот мурлыкнул и, как бы спохватившись, провыл: «У-у-у!»

– Видите? Раздвоение личности. Теперь-то я научился возвращать как нужно…

Я ждал, что он добавит: «Как видите», и ошибся. Наверно, он решил не ссылаться на свой опыт, пока я не поверю окончательно.

Я посмотрел на его затылок в коротком ежике, могучие руки, гориллью грудь и подумал… Дурацкую мысль я подумал, голова моя шла кругом от всех этих вещей.

– Ромуальд Петрович, я хочу спросить. Двадцать тысяч лет тому назад человек был тоже другой, как же получается. Если вы там были…

– Почему я не синантроп? – Он рассмеялся, не оборачиваясь. Не много было веселья в этом смехе. – Дело в том, что вид гомо сапиенс существует семьдесят тысяч лет. А вид сапиенс – это вид сапиенс, Дима. Мозг не изменился, практически ничего не изменилось. Другой вопрос – как сумел дикий обезьяночеловек приобрести такой мозг, вот загадка… Впрочем, это к делу не относится. Человек не изменился. Возьмите, Дима, на второй полке снизу красный том Вилли «Парадокс мозга», страница двести семь, просмотрите. Или любую книгу этого ряда.

– Нет-нет, я верю. Значит, гомо сапиенс?

– Рассудите сами. Человека отделяют от того времени всего четыреста-пятьсот поколений. Он не успел измениться – в эволюционном смысле.

– Извините, – сказал я, – а как все индивидуальные качества – внешность, привычки, ну, образование? По этому закону – влияния прошлого на будущее?..

Он вдруг запел потихоньку: «Не пробуждай воспо-ми-на-а-аний минувших дней, мину-увших дней» – и полез в стол.

– Молодец, молодец. – Он удовлетворенно кивал головой, копаясь в ящике. – Придется показать, придется… Вот, нашел! «Не возродить бы-ы-лых жела-а-ний…» – запел он снова. У меня в руках была фотография. Бравый сержант в фуражке с кокардой глядел перед собой, выкатив могучую грудь, украшенную орденами Славы. Сломанный нос победительно торчал над густыми усами.

– Очень интересно. – Я положил фотографию на стол. – Вы участник Отечественной войны?