– Кто-то был в аварийном отсеке вместе с Шерной? И скрылся?

– Абсолютно точно. Субъект Икс.

– Ого! Расскажи все как было.

– Была наша вахта – Албакая и моя, с нуля до четырех по корабельному времени. В ноль пятнадцать начали маневр выхода на Корабельную, при ускорении две десятых. Подняли командира – как всегда, за десять минут до подачи двух «же». Вызвали Гранта, тут же компьютер предупредил пассажиров, что ускорение грядет…

– Какой у вас компьютер?

– Оккам.

Хайдаров кивнул. Конструкторы корабельных машин любят давать им звучные имена. Оккам расшифровывается как «Обегающий корабельный компьютер, автоматический, многоканальный» и заодно звучит как имя средневекового монаха Оккама, который считается основоположником научной методологии.

– Ну вот, Грант ответил из каюты, что он проснулся и хочет глотнуть кофе, а я сказал, что в рубке нет кофе и пускай он по дороге завернет в буфет. Командир сказал, что потерпит полчаса, до конца маневра, и отключился. Это было в ноль часов девятнадцать минут – ну, ты знаешь, по уставу положено фиксировать время вызова командира в рубку. Оккам фиксирует все действия команды, я спросил у него время вызова и записал. Заодно спросил, как пассажиры. Ты видел пассажирский список?

– Я еще ничего не видел.

– Мы не везем ни одного туриста. Только космический персонал – отпускники, сменщики, один заболевший. Эта публика умеет отличать голос компьютера от человеческого, и надо было проверить, все ли улеглись. Оккам доложил, что в амортизаторах находится пятьдесят девять человек, а шесть – на воле. Тогда я сам обратился к пассажирам с акселерационным предупреждением. И тут ударило. – Он повернулся к пульту. – Ал! Я ничего не упустил?

Из пульта ответил голос инженера, сидевшего в первом рубочном ярусе, в пяти метрах над их головами:

– Упустил. У тебя был неприкосновенный запас кофе.

Жермен одобрительно кивнул. Хайдаров отметил это. Корабельный психолог, оказывается, не опустил руки – следит за своими подопечными, и следит внимательно, в мелочах.

– А еще у меня «Мартель» в термосе, – сказал Жермен. – Албакай, твоя очередь. Докладывай.

– Есть, штурман… – сказал инженер. У него был очень красивый бас, низкий и мощный, – динамик слегка погромыхивал, пытаясь воспроизвести самые низкие ноты. – Куратор Хайдаров, докладываю. В ноль часов двадцать минут «Мадагаскар» шел под тягой рулевого двигателя. Выполнялся маневр разворота в тормозное положение. Последовал толчок. Я оценил его, две-три десятых «же». На пульте вахтенного инженера осветились табло «Авария», «Метеорная атака» и сигнал задраивания дверей и люков. Подо мною захлопнулся рубочный люк. Из первого яруса во второй. Через очень малое время на схеме было обозначено место аварии – кают-компания… – Инженер замолчал. Перед этим он говорил ровно, спокойно, напористо, как океанский прибой.