3

В одеждах доктора философии бродяга ходил по дому осторожно, словно по яйцам. Время от времени лицо его искажалось, но ему не удавалось произнести ни слова, если Мерлин не оборачивался к нему и его не спрашивал. Он ничего не понимал, но далеко не впервые с ним творились непонятные вещи.

Тем временем, войдя в длинную комнату, Марк увидал, что стол отодвинут к стене. На полу лежало огромное распятие, почти в натуральную величину, выполненное в испанском духе – с предельным, жутким реализмом.

– У нас есть полчаса, – сказал Фрост, глядя на секундомер, и велел Марку топтать и как угодно оскорблять распятие.

Джейн отошла от христианства в детстве – тогда же, когда перестала верить в Санта-Клауса, но Марк не знал его вообще. Поэтому сейчас ему впервые пришло в голову: «А вдруг в этом что-нибудь есть?» Фрост знал, что первая реакция может быть такой, очень хорошо знал, ибо и ему пришла поначалу эта мысль. Но выбора не было. Это непременно входило в посвящение.

– Нет, вы посудите сами… – начал Марк.

– Что, что? – сказал Фрост. – Быстрее, у нас мало времени.

– Это же просто суеверие, – сказал Марк, указывая на страшное белое тело.

– И что же?

– Какая же тут объективность? Скорее, субъективно его оскорблять. Ведь это просто кусок дерева…

– Вы видите поверхностно. Если бы вы не выросли в христианском обществе, вас бы это упражнение не касалось. Конечно, это суеверие, но именно оно давит на нашу цивилизацию много столетий. Можно экспериментально доказать, что оно существует в подсознании у лиц, которые сознательно его отвергают. Тем самым упражнение целесообразно, и обсуждать тут нечего. Практика показывает, что без него обойтись нельзя.

Марк сам удивился тому, что чувствует. Без всякого сомнения, перед ним лежало не то, что поддерживало его в эти дни. Невыносимое, жуткое изображение было, на свой лад, так же далеко от «нормального», как и все остальное в комнате. Марк не мог выполнить приказ, и поэтому ему казалось, что гнусно оскорблять такое страдание, даже если страдалец вырезан из дерева. Но дело было не только в том. Все здесь как-то изменилось. Оказывается, дихотомия «нормальное» – «ненормальное» или «здоровое» – «больное» работает не всегда. Почему тут распятие? Почему самые гнусные картины – на евангельскую тему? «Куда бы я ни ступил, – думал Марк, – я могу свалиться в пропасть». Ему хотелось врасти копытами в землю, как врастает осел.

– Прошу вас, быстрее, – сказал Фрост.

Спокойный голос, которому он так часто подчинялся, чуть не сломил его. Он шагнул было вперед, чтобы скорей отделаться от этой ерунды, когда беззащитность распятого остановила его. Никакой логики не было. Эти руки и ноги казались особенно беззащитными именно потому, что они сделаны из дерева и уж никак, ничем не могут ответить. Безответное лицо куклы, которую он отобрал у Миртл и разорвал на куски, вспомнилось ему.