— Но ведь с тобой ничего не случилось.

Марта чуть заметно покачала головой.

— Мама погибла. Убежище, где она пряталась, обвалилось.

— Мне жаль. — Слова жгли Филипу грудь.

— Говорили, это произошло быстро. Она даже не успела понять.

— Да, — вздохнул Филип. Его ручной терминал звякнул, уже в четвёртый раз за последний час.

— Уверен, что не хочешь ответить? — спросила Марта. — Твоя девушка очень хочет с тобой поговорить.

— Нет. Всё нормально, — ответил он. И добавил: — У меня тоже нет матери.

— Что случилось с твоей?

— Они с отцом разошлись, когда я был младенцем. Папа всегда говорил, что спрятал меня от неё, потому что она была чокнутая. Но не знаю. Несколько месяцев назад мы с ней впервые встретились, только она снова ушла.

— А тебе она показалась чокнутой?

— Да, — сказал Филип. Потом поправился: — Нет. Мне показалась, она просто не хотела быть с ним.

— Жесть.

— Она сказала, что единственное право, которое у тебя есть в отношениях, это право уйти.

Марта недоверчиво усмехнулась.

— Что за сука — говорить такое сыну?

Вход в клуб напоминал шлюз с внешней и внутренней дверью, отгораживающими короткий проход, который не пропускал свет из внешнего коридора. Когда обе двери открывались одновременно, показывались силуэты входящих. Филип раздумывал, не сказать ли девушке больше. «Мне казалось, что вижу, как она покончила с собой, но только оказалось, что она не умерла. Просто снова ушла». Это было правдой, но выглядело неправдоподобно. Кое-что не получится рассказать никому кроме тех, кто там был. Ручной терминал Филипа снова звякнул.

Кто-то сильно его толкнул. Стул Филипа пошатнулся, и он ухватился за столик, чтобы не упасть. Марта взвизгнула и вскочила на ноги с криком:

— Берман! Что ты делаешь?

Филип медленно обернулся. Толкнувший его был примерно того же возраста, может, на пару лет старше. Тёмно-зелёный комбинезон с логотипом грузовой компании на рукаве. Подбородок выдвинут, грудь выпячена, руки наизготовку. Всё в нём говорило, что он нарывается на драку, только Филипа он не ударил.