- Есть минутка?

Амос бросил ложку в полупустую миску, поднялся, и выбросил всё это уже по дороге к двери.

Это была станция экологического контроля семью дверями дальше по коридору. Саба использовал её как склад для хранения еды, но все они ели полноценную пайку, поэтому, по большей части, помещение пустовало. В этой комнате был только один вход, поэтому здесь никто не задерживался надолго. Толстые стены заполняла изоляционная пена. Типа, помещение для хранения жрачки, вроде ничего такого. Но в случае лаконианского рейда оно могло стать смертельной ловушкой. Он толкнул дверь плечом. Шаги Бабс звучали позади, твердые, быстрые и властные. Как шаги школьного учителя, собирающегося устроить разнос ученику.

В комнате было темно, но он нашел выключатель. Зажглось слишком яркое техническое освещение. Здесь была половина поддона с размельченным белком, несколько бадей с зерном и дрожжами, и больше ничего. Стены покрыты стальными пластинами, и только в одном углу заплатка из карбоновой сетки. По стыку потолка и левой стены проходит какая-то труба. Сами системы экологического контроля заперты в шкафах с безопасными дверями, для вскрытия которых понадобилась бы пара часов, лом и газовая горелка. Пространство три на четыре метра, и пару метров высотой. Не идеально, но хорошо. Более подходящего помещения все-равно не найдётся.

Бабс зашла следом, закрыла дверь. Когда она была на взводе, у её носа рядом с ноздрями появлялись две маленькие складки, похожие на полумесяцы. Комок в горле пульсировал как опухоль. На секунду он подумал, что тот сейчас прорвется.

Бабс скрестила руки, перегородив дверной проем.

- Слушай, Амос. Я понимаю, ты на меня злишься. И клянусь Богом, ты сейчас меня тоже подбешиваешь. Но мы - команда. Мы друзья, и мы можем с этим справиться, что бы там ни было. Я здесь, ладно? Так что, что бы там не...

- Когда ты успела превратиться в ебучую лапочку, Бабс? - перебил он. Руки покалывало, как будто в них слишком много энергии. Как будто он их ободрал. - Реально припёрлась сюда трепаться о своих чувствах?

Её лицо побледнело, глаза сузились. Она расцепила руки. Вес опустился к бедрам, колени чуть согнулись. Он полагал, что её хватит ещё на пару-другую оскорблений, но оценка оказалась неверной.

Она повела плечами, разворачиваясь в бедрах, и её правая рука выстрелила вперед. Несколько лет назад он, возможно, смог бы скользнуть под удар, и войти внутрь замаха. Но несколько лет назад и она, возможно, была бы быстрей. В любом случае, всё, что ему удалось, - это отдернуть голову, и оттянуться назад на пару сантиметров, прежде чем её кулак хряснул его по скуле. Промедли он, и удар размазал бы его нос по всему лицу. А её следующий удар был уже на подходе, и он повернулся, чтобы закрыться плечом. Боль была стремительной, яркой и знакомой, как старая песня. Он почувствовал, как комок в горле взрывается, как шар, расширяясь больше него самого.