Но пока...

В то время, когда она еще работала по контракту службы безопасности, она увидела где-то интервью со старым, улыбчивым имамом, имя которого не запомнила. Но одна вещь, сказанная им, запала ей в память: "Я человек. Все, что случается с людьми, может случиться и со мной." Все последующие годы, это воспоминание периодически успокаивало её. Или предупреждало. Люди влюбляются, так что может, и я смогу. Люди находят работу, так что, возможно, я тоже найду. И люди болеют. С людьми случаются несчастные случаи. И теперь, она полагала, война и история разделяла людей с их семьями. И то же, разумеется, могло произойти с ней. Даже когда они выиграют, будет ли это значить, что она снова проснется рядом с Сабой? Было так много вариаций победы и поражения.

- Они так самоуверенны, не правда ли? - сказал Лаффлин, откидываясь на спинку кресла. - Это невероятно.

- Полагаю, что да, - ответила она. Она не знала, в каких дебрях блуждал его ум, но явно не в тех же самых, что её собственный. - Вам наверное, пора выдвигаться к транспорту.

Улыбка Лаффлина была печальной. - Вы ничего не хотите со мной передать?

- Нет, - ответила Драммер. - Все, что нужно будет сказать, я скажу после.

Или она уже ничего не скажет. Эта часть была понятна и так.

Как и в случае с Палладой и Независимостью, план заключался в эвакуации гражданского населения, до того как начнется насилие. Последние дни, корабли постоянно стыковались с Народным Домом, забирая с него семьи, жившие там годами, отправляя на Марс и Землю, на Луну, на станции Лагранжа, или в любую другую дыру из тысяч, разбросанных в космосе, которые все ещё были способны удерживать воздух. Прогулка в доки с Лаффлином, была похожа на прогулку по кладбищу. По широким, изогнутым залам, которые должны быть заполнены людьми. С музыкой и голосами, которые должны эхом разноситься по общим паркам, станциям трубы, докам. Даже воздух теперь пах по-другому, был более спертым и затхлым, потому что рециркуляторы гасили мощность, в соответствии с уменьшающейся нагрузкой.

Она отдавала Лафлину должное, он остался почти до конца. Большинство политических фигур коалиции из его команды, сбежали среди первых, сразу после семей с детьми. Очереди беженцев, ожидающих эвакуации, теперь состояли только из пожилых людей. Персонал и граждане, не имеющие навыков, способных помочь в битве, с небольшими сумками, плавающими рядом с ними. Многие из них со спальными мешками. Как будто они собирались вернуться обратно в скором времени. В этой очереди было много смеха, и над ней витало чувство ожидания, больше похожее на лихорадку.