Леций заглянул проститься только перед самым отлетом. Он был в чем-то серебристо-сером с засученными рукавами, в коротком черном парике. В руках у него были белые розы.

— Как на свадьбу, — усмехнулась сквозь слезы Ингерда.

— До твоей свадьбы они все-таки завянут, — улыбнулся он.

— Что могу я одна, — вздохнула Ингерда, — все против меня, даже ты. Ничего не поделаешь, кажется, я тут лишняя, — она вспомнила пригорок, их первую встречу и даже попыталась улыбнуться, — кто только будет бинтовать твою несчастную ножку?

— У вас уже зима? — спросил он вместо ответа.

— Да, — она коротко кивнула, — холодно.

— Смотри, не простывай там.

— Я закаленная.

Они смотрели друг на друга.

— Оставь мне что-нибудь на память, — вдруг сказал Леций.

— Оставлю, — охотно кивнула она, — только что?

Быстро расстегнув рюкзак, она стала выкидывать из него на кровать так тщательно уложенные вещи.

— Ерунда какая-то: белье, носовые платки, шарфик, носки… я же не брала с собой сувениров!

— Подари мне кепку, — усмехнулся он.

Кепка была желтая, но порядком выгоревшая.

— Хорошо, — улыбнулась она сквозь слезы, — протянула руки и надела кепку ему на голову.

Рассмотреть его она не успела, потому что они уже целовались. Как-то само собой получилось, что она просто растворилась в нем.

— Я не поеду никуда! — твердила она потом, стуча ему в грудь кулачками, — ну что ты молчишь?! Я же люблю тебя! Скажи, чтоб я осталась, и я останусь! Забери меня, спрячь меня, не отдавай меня, Леций, неужели ты испугался моего отца?! Ты же Прыгун, ты же такой сильный! Ну почему? Я не понимаю, почему!

— Тебе лучше улететь, детка, — сказал Леций.

— Как?