— Это не имеет никакого значения. Слушай, что говорю тебе я: это моя дочь, и напрасно ты этого не учел. Если я вдруг узнаю, что ты преследуешь ее на корабле или на Земле, от тебя останется мокрое место.

— Куда уж мне против черного тигра! — усмехнулся Леций, — наконец-то ты показал свои зубы, Ричард… Только угрозы твои совершенно напрасны. Я и сам понимаю, что лучше иметь тебя в друзьях, чем во врагах, — лицо его стало холодным и жестким, голос окреп, — у меня есть цель, — сказал он, — и ты мне нужен. И если для этого придется отказаться от прекрасной девушки, я откажусь от нее, можешь не сомневаться. Еще не поздно, Ричард. Отправляй ее отсюда, она быстро меня забудет, зачем ей, в самом деле, какой-то аппирский урод?

К такому неожиданному отступлению Ричард был не готов. Он даже почувствовал нечто вроде угрызений совести, словно это он виноват в его уродстве.

— Ладно, — сказал он хмуро, — будем считать, что мы договорились.

— Я уже со всеми договорился, — усмехнулся Леций, — и с твоим сыном, и с моим братом. Только они выбирали более мягкие выражения, чем ты… но на то ты и отец своей принцессы.

— Я вообще против смешанных браков, — заявил Ричард, — ничего хорошего из них получиться не может.

— Ты категоричен. И, наверно, прав, — Леций посмотрел, прищурившись, — я не буду с тобой спорить. Но ты даже не представляешь, чего ты меня лишаешь, Оорл.

— Почему же, — ответил ему Ричард с тихой досадой, — того же, чего ты лишил меня: прекрасной женщины, которая меня почти уже любила.

Леций выпрямился и широко распахнул свои синие глаза.

— Уверяю тебя, это вполне можно пережить, — закончил Ричард.

Немая сцена прервалась появлением Ольгерда. Он вбежал в зал, споткнувшись о ковер, и спросил с отчаянием в голосе:

— Па, вы не видели Ла Кси?

— Нет, — сказал Ричард, — а в чем дело?

— Кажется, она опять сбежала!

— Подожди, не волнуйся так. Мало ли, где она может быть.

— В последний раз ее видели в больнице. Она была одна с пациентом. А потом куда-то вышла… Он говорит, что на ней лица не было!

— Успокойся. Если ей стало плохо, значит, она где-то в замке. Она не могла далеко уйти.

— Я не думаю, что ей стало плохо, — мрачно сказал Ольгерд.

— А что же? — тоже нахмурился Ричард.

— Я думаю, что она все вспомнила, — сын посмотрел на него с отчаянием, — в том числе и своего эрха.