Генерал не спеша подошел к столику, убрал пустую бутылку и рюмку, затем с крайне мрачным видом уселся напротив Голковского.

– Сегодня печальный день… день прощания, – начал он. – Потому что я тебе даю очень важное задание. И потому что этот приказ для меня последний.

Корвин видел, что удивил своего подчиненного. Говорил он в обычной для себя манере – с многочисленными паузами, медленно и печально. Да и по жизни был личностью меланхоличной. К тому же, перед приходом Д'Эстре генерал снова прикладывался к любимому напитку. Последнее время он стал им злоупотреблять. Можно было догадаться почему. Со звезд приходили известия одно безрадостнее другого. Вооруженные силы Йос теснили по всем направлениям, боевых кораблей уже не хватало даже на то, чтобы прикрыть наиболее важные колонии.

– Но прежде чем дать этот последний приказ… Я хотел бы кое-что узнать от тебя… Впрочем, нет. Я и так знаю! – он устало махнул рукой и продолжил: – Я скажу тебе нечто… что при других обстоятельствах никогда бы не сказал.

Корвин опустил голову. Но когда он поднял взгляд на собеседника, в нем читался откровенный интерес.

– Я знаю, кто ты. И знаю, откуда вы к нам прибыли…

Голковский вздрогнул. Это заявление оказалось крайне неожиданным. Генерал предупреждающе поднял руку.

– Не дергайся! Никто кроме меня этого не знает – я сохранил вашу тайну… Ты сильный ментат. Но я на этой планете сильнейший из сильных. Так что… прости, но я тебя прочитал…

На мгновение его лицо стало даже лукавым.

– Но не это сейчас главное! – бросил Корвин и поморщился. – Я в курсе ваших целей. Потому и не мешал. Потому и не сказал никому из… – он сделал неопределенный жест рукой в воздухе. – Может, я предатель, но ваши цели мне импонировали. Они совпадали с моими… Моей Службы. Сейчас уже поздно делиться тайнами моей Службы. Но, мистер, как вас там, вы не поняли меня!

Последние слова Корвин произнес довольно резко, однако после паузы спокойно продолжил:

– Я же тебе прямо намекал, что мы сами хотим изменить свой мир.

Он посмотрел на собеседника с интересом, читая его реакции и мысли. Голковский быстро прокрутил в голове возможные варианты. То, что его раскрыли и за порогом ждет конвой, он тоже просчитал. Но также имелась вероятность, что этот старый меланхолик его не сдаст. И не сдал. Поэтому стоило выслушать его до конца. Если все идет по худшему варианту, ему уже ничего не удастся сделать и исправить. Тем более удрать. Поэтому стоило расслабиться и просто спрашивать. Задавая вопросы, делая реплики как можно более многозначными. Именно в этом ключе Сеня и начал: