— Девочка, ты не в курсе, но ты угодила в самый центр спора, который продолжается уже несколько поколений. По мнению некоторых, твой отец доказал, что трусость передается генетически. Они утверждают, у тебя есть некий… дефект.

Кобб помрачнел и заговорил тише:

— Я считаю, это полная чушь. Не знаю, что случилось с твоим отцом — не знаю, почему мой друг пытался отправить меня на тот свет и почему мне пришлось его сбить. Это преследовало меня всю жизнь, вряд ли я смогу снова летать. Но я ни за что не поверю, что человеку предначертано быть трусом или предателем. Нет, с этим я смириться не могу. И никогда не смирюсь.

Он указал в небо.

— А вот Железнобокая в это верит. Она убеждена, что ты неизбежно кончишь трусом или предателем. Докажи, что она ошибается. Возвращайся в небо и стань образцовым пилотом, настолько, скад побери, совершенным, чтобы ни у кого язык не повернулся сомневаться в тебе.

— А вдруг… они правы? Что, если я трусиха или правда кончу…

— Курсант, отставить глупые вопросы! Пристегнись! Звено ждет!

— Да, сэр! — тут же отозвалась я, пристегиваясь. Когда я поднесла шлем к голове, Кобб удержал мою руку. — Сэр?

Он мгновение помедлил. Оглянулся по сторонам.

— Штопор, бывает, что ты видишь что-нибудь… необычное? В темноте?

— Например?

— Глаза, — тихо ответил он.

Я поежилась, в кабине вдруг резко похолодало.

— Сотни крошечных глаз, которые открываются в окружающей тебя черноте, — добавил он. — Словно внимание целой вселенной неожиданно приковано к тебе и только к тебе.

Вроде М-Бот говорил что-то насчет… глаз?

— Твой отец рассказывал об этом незадолго до происшествия. — Кобба заметно трясло. — Еще он говорил… что слышит звезды.

«Как рассказывала Бабуля», — подумала я.

То же самое он произнес, прежде чем взмыл ввысь. Говорил ли он о старом упражнении, которому учила Бабуля, когда представляешь, как летаешь меж звезд? Или о чем-то большем?

Пару раз мне казалось… что я точно их слышу…

— По твоему испуганному лицу я вижу, что несу бред, — проговорил Кобб. — Наверное, это глупости? — Он встряхнулся. — Ладно, неважно. Если увидишь что-то похожее, скажи мне. Ни с кем не обсуждай, даже с товарищами по звену, и никогда не говори об этом по рации. Договорились, Спенса?