И тут она остановилась. Ей пришла в голову мысль, что она все же обязана этой Нан, как там ее фамилия, но одновременно она вспомнила, что болгарка была близка с тем самым паком...

— Нет,— сказала она.— Подумав, я решила, что болгары нам ни к чему. Может, взять парочку из Советского Союза? Если мы пошлем десять человек и шесть из них будут самые чистокровные «Made in USA» — то я буду довольна.

— Хм,— Ленц задумчиво смотрел на нее. Самолет начал снижаться.— Посмотрим,— сказал он.— Что же мы будем делать этой ночью, которую Бог подарил нам, Мэгги? Уже слишком поздно, чтобы усиленно думать, и слишком рано, чтобы идти спать. Хочешь посмотреть звезды просто так?

— Именно этого я и хочу,— ответила она, допила бокал и поднялась. Они прошли через салон в переднюю рубку и встали, опершись о поручни и глядя сквозь стекло. Самолет летел над холмами Западной Вирджинии. Впереди над горизонтом плыла торжественная Венера. Немного погодя Ленц обнял ее.

— Просто проверяю,— сказал он,— насколько ты действительно железная леди.

Мэгги прильнула к нему охотно. Ленц не был крупным мужчиной. Не был он и красивым, но он был теплый, мускулистый, и рука его приятно согревала. Существуют гораздо более низкие способы борьбы за голоса в сенате, чем этот, подумала она, поворачивая к нему лицо с влекущими губами...

Ленц сделал все. Полный состав Комитета одобрил проект, и через три месяца, в жаркий день Джорджии, Мэгги была вызвана из отряда по телефонному звонку высшего ранга. Она не мылась уже три дня. Летние полевые маневры проводились в условиях, максимально приближенных к боевым. Она была вся потная, грязная, в глине. Мэгги знала, что от нее пахнет совсем не духами. Кроме того, ее отряд готовился к атаке высоты. Так что к телефону она подошла в очень плохом настроении.

— Капитан Миннингер! — рявкнула она.— И, черт побери, позаботьтесь, чтобы вызов был действительно важным!

В ушах ее раздался смех отца.

— Это ты сама решишь,— сказал он весело.— Десять минут назад Президент подписал билль.

Мэгги буквально рухнула в кресло сержанта.

— Боже, папа! Это так здорово!

Она смотрела на стены командного трейлера, не видя их, и думала, что сейчас важнее — вернуться в отряд или позвонить Дэнни Дейлхаузу.

— ...что? — она вдруг поняла, что отец продолжает говорить.

— Я сказал, что у меня для тебя есть еще новости, не вполне радостные. Это насчет твоего пака.

— Что с ним папа?

— Дело в том, что он собирался на каникулы, помнишь? Так вот. он отправился на прошлой неделе.

Пилотом был Виссарион Ильич Капелюшников. Он был низеньким, смуглым — таковы традиции космонавтики. В числе его предков имелось гораздо больше татар, чем это можно было предположить по его фамилии. Инженер экспедиции тоже был советский, но высокий, с вьющимися волосами. Его звали Петр Кривитин. Номинальным командиром экспедиции был высокий американец, Алекс Вудринг. Сейчас они все говорили одновременно. Алекс пытался рассудить двух русских. Помогала ему Гарриет Сантори, переводчица. Однако она плохо это делала, и командир никак не мог примирить двух спорящих. Капелюшников собирался опуститься на планету и начать исследования. Кривитин хотел изучить показания пробных зондов, чтобы выбрать место для посадки. Гарриет требовала от них, чтобы они вели себя как взрослые люди. Трудность Вудринга состояла в том, что пока они не приземлятся, капитаном оставался Капелюшников, а он, Вудринг, обладал только формальной властью. И весь этот шум продолжался уже больше часа. Дэнни Дейлхауз проглотил желание вмешаться в спор. Он ослабил пристяжные ремни и посмотрел в иллюминатор. Вот она, планета. Она заполняла весь иллюминатор. До нее ®сето лишь сотни тысяч километров. Это уже не «вдали», а тут, «внизу». И вот они там спорят, но никто из них не знает, что участвует в его экспедиции. Ведь ничего бы не вышло, если бы он не убедил эту блондинку из армии поддержать экспедицию. Кто-то сказал ему на ухо: