— Я буду стараться, мисс Арден, но неужели вы думаете, что сможете обучить меня этому языку?

— Я? Нет. Я буду помогать, но учить вас будут компьютеры. Однако по-настоящему вас,может обучить только Ширли. Она любит петь для нас. Бедняжка! Ведь это все, что она может.

Анна долго смотрела на Ширли, затем воскликнула:

— Какой стыд! Разве вы не видите — ей больно! Женщина пожала плечами.

— А что я могу поделать? — Она говорила скорее агрессивно, чем защищаясь.— Я не думаю, что Ширли с удовольствием выполняет свои обязанности. Но этого нельзя сказать и обо мне. Поставлена задача изучить язык, Димитрова, и думайте только об этом!

— Но ей больно...

Джулия Арден рассмеялась и покачала головой.

— Милая, вы только что приехали, подождите пару дней. Тогда мы снова поговорим о боли.

С 7.00 до 11.00 Анна Димитрова так напрягала свой мозг, что под конец ей стало казаться, что она вот-вот умрет. Но 12.00 до 16.00 она также истязала свое тело, как бы уравновешивая обе эти нагрузки. Джулия Арден оказалась права. Через сорок восемь часов Анна стала экспертом по боли. Каждый вечер, когда ложилась в постель, все ее тело болело так, что она с трудом удерживалась, чтобы не принять таблетки, которые ей давали. Она не могла принимать их, так как ее мозг должен был бодрствовать даже во сне. Она продолжала учиться и ночью, когда под подушкой работал магнитофон с песнями шариста. Утром же она просыпалась от дикой головной боли.

Тем не менее к болям, донимавшим ее, Анна почти привыкла. Гораздо хуже было другое — от прививок кожа ее покрылась пятнами, струпьями, прыщами, некоторые из них гноились. Вдобавок она чихала и кашляла, глаза ее слезились, из носа постоянно текло. И Анна не была исключением. У всей ее группы была такая же реакция на противоаллергические прививки. Если так тяжело переносить профилактику, то какой же должна быть сама болезнь? Анна поняла эту разницу, когда им показали снимок несчастного пипа, умершего от аллергии прежде, чем были разработаны защитные меры. Снимок поразил ее. Это было ужасно. И как Ахмед справляется с этим? Он ничего не писал; должно быть, он очень отважен.

Каждый полдень, невзирая на болезненное состояние, их гнали на поле для физических занятий. Прыжки и бег, полоса препятствий, лазание вверх по веревке... Руки у нее сначала покрылись волдырями, затем превратились в сплошные раны, которые затянулись заскорузлой коркой и загрубели. Колени постоянно кровоточили. Все тело там, где не было прыщей, усеяли синяки и ссадины.

Она держалась только потому, что понимала — это необходимо. Клонг — не место для пикника. Это планета неизвест-<ных и, может быть, смертельных опасностей. Пусть курс обучения жесток и беспощаден, но он поможет ей встретить опасности и преодолеть их. Пусть она попала сюда не добровольно, по отказываться от экспедиции ей не хотелось.