— Можно мне в медблок? — обиженно сопит Стратитайлер, почесывая травмированное место, когда Варг в компании доживающего последние секунды суперкарго проваливает из рубки. — У меня сотрясение мозга. Мне нужна срочная диспансеризация и бульончик.

— Оставайся на месте, я отсюда прекрасно вижу, что никакого мозга, кроме костного, у тебя нет, ты вне опасности, — выдает свой диагноз новый док.

— Нет, никакой ты не Варгусик. И не Варжик даже. Самый настоящий Враг рода человеческого, — вздыхает Нюк и утыкается в свой экран, поправляя отклонившийся из-за твердой капитанской руки с заданного курса корабль. — Свое имя я у тебя тоже забираю, ходи, как ксехара какая лоховская, с двумя-тремя…

— А вот Яромилочку пускай носит, — мстительно вставляю я. — Всегда это имя ненавидела, так что пусть и он мучается!

— Это женское имя, чтоб ты знал! — вворачивает Нюк. — И если так пойдет дальше — только оно у тебя и останется.

— Не страшно. Мне рано или поздно все равно пол менять. И не по разу, — ржет Вражонок. Ничем-то его не проберешь.

Пикировка затихает, как и вспыхнула — сама собой. В рубке нависает неловкая тишина. Все прислушиваются — не откроется ли шлюз? Участь Рекичински кажется решенной. Но минуты идут, а задуманного капитаном смертоубийства, кажется, не происходит. Тася приносит крохотные пирожные и чай к полднику. Паек Варг все-таки урезал, видно, приняв во внимание скорость уничтожения Нюком пирожков, но роботесса вышла из ситуации с честью. При виде десерта новоявленный пилот расцветает, как глюкоцветок, подорванный фантазиями Шухера, перестает дуть губищи и заметно веселеет. А мне по-прежнему как-то не по себе. Может, надо было что-нибудь поубедительнее все же сказать в пользу Рекичински? Оно, конечно, досадно, но жизнью я, как ни крути, ему обязана. Не слови он меня — пошла бы на удобрения молодым саксаульчикам. Я имею полное право не питать к нему никаких симпатий, но как минимум выдать что-то, помимо формального «спасибо», могла бы. Чертовски неудобно получится, если кэп его все же прикончит.

Варг возвращается в рубку спустя добрый час, и руки у него, как ни странно, даже не в крови. Суровая складка между бровей заставляет держать язык за зубами.

— Идите, — бросает он нам с Нюком. — Отдыхайте.

Уже через закрывающийся шлюз я слышу голос пилота, негромко, но с упреком произносящий:

— Девочку-то за что? Ну ладно этот клоун, язык без костей.

— За все хорошее, — огрызается капитан. — Одним миром мазаны. Сам не видишь, что творится? Не без их помощи. И ты туда же…

Черная дыра дери, сегодня прям все так или иначе меня пристыдили, от бывшего суперкарго до пилота. Как тут не почувствовать себя той еще космической чумой, не ценящей никого вокруг?