— А ты подкинь идею Вражонку. Посмотрим, что из этого выйдет. Я вот вообще не уверен, что это плод, а не осинник.

— Это не осинник, осы на Землянде не живут, — встревает один из наших сопровождающих. — Это орех. Таким плодом убило того, кто под деревом похоронен. Папа рассказывал.

— Циничненький памятник, — бурчу я, спешно подпихивая Ярку прочь от смертоносного деревца. Не хватало еще местным кокосом по тыковке выхватить.

— Вот, дерево бортинженера Стратиловой, — важно сообщает пацаненок, подведя нас к огромному, в несколько обхватов, стволу. Крупные цветы усыпают его мощные, поросшие мхом ветви, подпирающие небо. У него на удивление гладкая, светлая для такого возраста кора. Скромная табличка на экологичном, не вредящем растению креплении с трехмерным фото и кратенькой биографией усопшей — вот и все, что отличает это дерево от его диких собратьев. Да, памятные рощи были на пике моды во времена их юности… Где-то там, в корнях этого исполина, наверное, еще лежат ее кости? А, может, влажная почва и бактерии уже и их превратили в прах, который накормил дерево.

— Нюк, может, тебя одного оставить? — неожиданно демонстрирует Ярка несвойственную ей тактичность.

— Пожалуй, — произношу я, чувствуя, как к горлу вдруг подкатывает нежданный ком. Соколова увлекает табунок ребятишек на импровизированную экскурсию, требуя показать ей деревья самых-самых знаменитых колонистов Землянды, а я касаюсь ладонью теплой коры и произношу негромко:

— Здравствуй еще раз, мама. Я тебя нашел. И маму Эдди тоже. Хотя, если честно, и не специально. Как видишь, я двинул по твоим стопам. А ты была чертовски хорошим программистом! Теперь мне есть, на кого равняться. Твой вариант МАММ отлично работает на том ресурсе, что у вас с ней остался.

Я замолкаю, даже не зная, что еще сказать? Так мило, что заказали пацана — это немного неожиданно для лесби-пары? Надеюсь, что вы правда друг друга любили, а не просто экспериментировали по молодости? Нет, с роботами оно как-то проще, чем с людьми… даже давно неживыми.

— Спасибо, что подарили жизнь. Я вами горжусь. Обеими, — произношу я наконец, погладив дерево. — Надеюсь, что и вам за меня краснеть не придется. Хотя электроны с протонами вряд ли умеют краснеть.

И Соколовой спасибо за вспышку тактичности. Это не те слова, которые легко было бы говорить на публику.

Отступив на шаг, делаю снимок на память. Не знаю, зачем, ведь судя по всему я без проблем смогу ходить в эту рощу хоть каждый день и сам прилягу вон на той окраине под какую-нибудь грушу лет так через — цать. Наверное, просто привычка. Марина улыбается с таблички, и мне снова становится немного не по себе под взглядом ее голубых глаз. Подумав немного, снимаю с запястья памятный браслет выпускника Академии глубокого космоса и пристраиваю на одну из низко нависших веток. Так, безделушка… но больше у меня с собой ничего такого и нету… А мне почему-то хочется соблюсти эту традицию. Надо сказать, глубже еще ни один из браслетов ни одного из выпускников не оказывался.