Пока выбираюсь наружу, просыпаются остальные, и, увидев капитана, я откровенно офигеваю: жуткие шрамы, пересекавшие пол-лица и глазницу, испарились вместе с возрастными морщинами. Да и благородная седина с висков исчезла. Как и горбина на перебитом носу. Годков так — цать Вегус точно скинул.

— Это типа подарка такого за сбереженную страпельку, что ли? — предполагаю я, обходя кэпа кругом, как рождественскую елку. — Курс косметической хирургии и омолодительного спа во сне?

— Стратитайлер, чего ты на меня пялишься, как молодой разведчик на коборуков зад?! — рявкает тот, не понимая.

— Да вы на себя в зеркало посмотрите!

Тут из капсулы вылупляется Цилли… и моя челюсть окончательно отправляется в гости к гравиботинкам. Могучая фигура бортмеха с широкой раскаченной грудью и мощными ручищами, по габаритам лишь немного уступавшая Варговой, приобрела осиную талию и роскошные перси. Готов поклясться на чем угодно — не гречишные. Она с полнейшим непониманием обозревает возникшие под термаком выпуклости, делает шаг и едва не теряет сползающий с резко осубтилившейся фигуры термак.

— Самолично их найду в самой дальней дыре Вселенной и выколочу из переливчатых тушек эту привычку чужих пилотов хапать! — продолжает бушевать Ярка, каким-то несвойственным ей кузнечиковым аллюром мечась по залу и в праведном негодовании не замечая разительные перемены в капитане и бортмехе.

— Какого метеоритного роя вы все разорались, точно тагаранцы в базарный день?! — раздается вдруг из дальнего саркофага знакомый скафнеж. Отыскалась пропажа, больно нужен этот престарелый донжуан адорианцам. И тут из капсулы вдруг выныривает всклокоченная медно-рыжая шевелюра, венчающая голову совершенно незнакомого чувака.

— Бас?! — изумленно уточняет Варг, все еще рассеянно ощупывая гладкое лицо.

— Контрабас! — очень тоненько юморит тот. — Неслабую самогоночку в Нью-Астерии гонят, старого друга не узна… Чтоб мне больше ни за один штурвал не подержаться! А… что это…

— Пилот Ксенакис?! — ошарашенно вторит капитану Соколова, в свою очередь уставившись на вылупившегося в полном ступоре на Вегуса молодого рыжего мужика. Тот переводит остекленевший взгляд на нее и окончательно цепенеет. Ярку с этими уныло-гладенькими волосами вместо неукротимого облака кучерях и впрямь не узнать.

Последними из гиперсна выходят Рекичински и Шухер. И тут нас всех ждет еще одно потрясение: крысоухий свинокрыс не только жив и целехонек, но еще и единственный, кто не изменился ни на электрон! Вот то есть вообще! Та же невзрачная морденка, прилизанная прическа и среднестатистическая сухопарая фигура. Разве что царапины, полученные в погоне за Вражонком, бесследно исчезли.