— Шикарный удар по общеэкипажному самолюбию, — бурчу я. — Вот кто у нас мистер Совершенство всех пяти галактик! И шестой, нью-адорианской, в придачу. Не нуждающийся в апгрейде.

Шухер, притихший и все еще перепуганный, обводит нас влажным взором и тихонечко спрашивает:

— А где моя деточка?

— Надеюсь, у адорианцев в музее варвароведения, в виде чучелка, — огрызаюсь я. — Будут своим деточкам показывать. В назидание.

— Гори они в тройном алгольском аду! — раздается чертов бас чертовой деточки откуда-то… из-под Шухера. Тот испуганно подсигивает кувыркнувшимся с тарелки желе и принимается крутиться волчком, покрываясь лиловыми разводами. Вот только вместо привычного хвостового щупальца по полу за агротехником «Дерзающего» волочатся сразу два. Рори немедленно оскаливается и бросается в погоню. И тут я, невзирая на напряженность и даже трагичность ситуации, сгибаюсь пополам от хохота, едва успев выдавить команду «фу». Ай да адорианцы! Вернули пропажу на законное место! Только регресс, кажется, не до конца дошел. Возможно, потому, что они в лимбийском геноме не шибко разбираются?

— Варгусик, чт-то с т-тобой? — заикается ошеломленный родитель, тщетно силясь согнуть свое упитанное студенистое тело, чтобы рассмотреть модифицированную кормовую часть.

— Поздравляю, Шухер! Кажется, ты первый во вселенной лимбиец с говорящим задом! — не унимаюсь я, уже просто хрюкая от смеха. — Без хлебушка не останешься, на межпланетных ярмарках деньжат в коробку за такое зрелище точно накидают.

— Я прикончу тебя, конопатый недоумок! — шипит снизу, вызывая у меня новый приступ веселья.

Пока Соколова переводит взгляд с одного прокачанного высшей расой члена команды на другого, пуговички ее достигают диаметра чайных блюдец. Из уважения к отцовским чувствам экс-дока она честно старается не ржать в голос, но мало преуспевает в своем благом намерении. Как и все остальные.

— Да ладно, его ведь могли тупо изничтожить. А так он всегда под присмотром, жрать не просит, хлопот не доставляет. Еще разок откинешь — и будут у тебя близняшки, — утешает кэп бедолагу, похлопав того по студенистому плечу, а у самого в ледышках аж озера от хохота.

Впрочем, отсмеявшись над чужой бедой, все принимаются костерить адорианцев за непрошеные генетические модификации, постигшие их самих. Особенно негодует Цилли, лишившаяся стандартов варганской красоты, так удачно сочетавшихся с ее нелегкой профессией. Экипаж разделяется на две части: довольную и недовольную. Собственно, в довольной только один человек — бессовестно омоложенный пилот. Вегусу, например, его шрамы дороги как память и бонус к устрашению. Рекичински вот в нейтралитете, да и меня не сильно отросшие волосы волнуют. Долго снова подстричься и покраситься? Импланты на месте, и ладно.