Парень задышал чаще, до боли сжал ладонь Дианы, впиваясь взглядом в лицо профессора, тот кивнул:

— Да, Орион. Это я настоял на твоём настоящем имени, сделал это одним из обязательных пунктов контракта… Очень хотел, чтобы тебя звали в честь матери. Так что ты не корабль, мой мальчик. Ты человек. Ну или почти человек, сын престарелого хомосапиенса и прекрасной сонатки с лунными глазами.

— Если кто-то об этом узнает, вас ждёт трибунал, а меня — лаборатории. — Орион зажмурился, глубоко вздохнул.

— Что? — встревожился профессор, — Я кое-что понял, — ответил Орион, грустно улыбнулся, — у меня в голове есть кое- что такое… о чём я ничего не знаю. Не знал. Тени, ощущения… Теперь я понял, что это. У меня в памяти сохранился звук её сердцебиения. — Он посмотрел на совершенно подавленного профессора, прошептал: — Хотите послушать?

Мужчина прикусил губу, кивнул, плотно зажмурил глаза, и из динамика его наручного комма раздался низкий, приглушённый как сквозь воду, гудящий удар, потом ещё один, ещё…

Диана высвободила ладонь из руки Ориона, поднялась и тихо вышла с террасы, утирая слёзы.

А двое мужчин остались слушать, как стучит давно мёртвое сердце, которое когда- то их любило.

Эпилог

Эпилог

Всё закончилось.

Младший медтехник Диана Нейле молча сидела на лавке у здания Императорской клиники, в которую только что вошёл Орион.

Мыслей не было. Закончились. И слёзы закончились. И силы, силы вообще закончились очень давно, она не понимала, каким чудом до сих пор остаётся в сознании. Нет смысла здесь быть, никакого.

Потому что всё закончилось.

Короткая бессонная ночь, пьяная от нежности и слёз, крепкая до головокружения, такая отчаянная… закончилась. И сейчас во всю палило солнце, которое больше не увидит, как он улыбается. На деревьях росли яблоки, которые ему не достанутся. На лице дрожали губы, к которым он больше не прикоснётся.

Кто ты, парень? Молодой гениальный программист с космическими глазами? Свидетель множества преступлений, совершённых ради тебя и против тебя? Рой фотонов, мечущихся по алмазным нервам биокристалла? Или бессмертная душа, пришедшая в мир таким невероятно сложным, извилистым путём?

Время несётся мимо, с незаметно-бешеной скоростью, где они были всего несколько месяцев назад? Подумать только, она тогда ещё не была с ним знакома… а сегодня готова ради него вырвать собственное сердце и так ползти на коленях к ногам этой суки императрицы, умоляя… Вот только это ничего не даст. Умереть — это слишком поэтично и слишком просто. Жить гораздо сложнее. Особенно теперь.