– Ну и ну! – протянула Бабуля. – Не хочешь историй? Да что с тобой случилось? Неужто они тебя совсем испортили там, наверху, в этой их летной школе?

Я вздохнула. Потом решила попробовать зайти с другой стороны.

– Бабуля, а хоть кто-нибудь из них реален? – спросила я. – Из этих героев, о которых ты рассказываешь. Эти люди действительно существовали? Они жили на Земле?

– Возможно. Это важно?

– Конечно! – сказала я, раскладывая бусины по мисочкам. – Если их не существовало в реальности, все это просто ложь.

– Людям нужны истории, дитя. Они приносят нам надежду, и эта надежда реальна. А если это так, то какая разница, жили эти люди на самом деле или нет?

– Большая. Потому что иногда мы увековечиваем ложь, – сказала я. – Как то, что ССН говорят о моем отце, противоречит тому, что говорим о нем мы. Две разные истории. Два разных впечатления.

«И оба неправильные».

Я бросила еще одну бусину в миску.

– Я устала не знать, что правда. Устала не знать, когда следует бороться, не знать, ненавидеть мне его или любить, и… и…

Бабуля оставила свое занятие и взяла мою ладонь в свои. Я чувствовала мягкость ее старческой кожи. Она держала мою руку и улыбалась мне, а глаза так и оставались почти закрытыми.

– Бабуля, – сказала я, когда ко мне наконец-то – не скоро – вернулся голос. – Я кое-что видела. И убедилась, что мы ошибались насчет отца. Он… он правда оказался трусом. Даже хуже.

– Вот как… – тихо проговорила Бабуля.

– Мать не поверила. Но я знаю правду.

– Что они тебе сказали там, наверху, в этой летной школе?

Я сглотнула, вдруг почувствовав себя очень уязвимой:

– Бабуля, они говорят… говорят, что у отца был какой-то дефект. Какой-то изъян глубоко внутри, который заставил его присоединиться к креллам. Один человек рассказал мне, что на «Непокорном» произошел мятеж, что некоторые из наших предков, возможно, тоже служили врагу. И теперь они говорят, что у меня тоже этот дефект. И… и я боюсь, что они могут оказаться правы.

Бабуля хмыкнула и продела нить в очередную бусину.

– Дитя, давай я расскажу тебе одну историю о прошлом.

– Бабуля, сейчас не время для историй.