– Я бы этого хотел.
– Я тоже.
Ариэль перехватывает Абену в баре. Легко касается двумя пальцами тыльной стороны ее запястья.
– Прежде чем ты отправишься к Лукасинью, мне нужно с тобой поговорить.
В люксе, где обитают Корта и гази, маловато уединенных мест, поэтому Ариэль ведет Абену в комнату для спа. Они садятся на край джакузи. Синий свет, кружение теней, покалывание озона.
– Влажность испортит мне прическу… – начинает Абена – и вдруг видит на лице Ариэль выражение, которого никогда раньше не видела. Заносчивое всезнайство, самодовольство и фальшь, нарочитый цинизм – все исчезло. Абена видит осторожность, даже страх.
– Завтра, в суде: что бы ни случилось, не останавливай меня.
– Что ты собираешься делать? – Теперь Абена встревожена. Это не голос Ариэль, не ее слова.
– Высший пилотаж маландрагем – это когда ты обманываешь самого себя. Ты спросила меня однажды, в Кориолисе, проснулся ли во мне материнский инстинкт оттого, что Лукасинью и Луна оказались под моим крылышком. Кажется, ты спросила не о том человеке.
Понимаешь, Абена Маану Асамоа, я всю жизнь была эгоцентричным, высокомерным чудовищем. Я это знала. Всегда знала. Я притворялась, что люблю это чудовище, и убедила в этом достаточно много людей. Но потребовалось прогнать единственного человека, который поддерживал меня, когда мы пали, и который меня любил, чтобы начать убеждать саму себя.
– Марина, – говорит Абена. – Я же видела, как ты пыталась не дать ей улететь на Землю.
– Она улетела на Землю, потому что я ее оттолкнула. И я бы сделала что угодно ради того, чтобы она не улетала. Но с Земли никто не возвращается.
– Лукас вернулся.
Ариэль улыбается.
– Да уж, вернулся. Итак, повторяю: завтра, что бы ни случилось…
– …не пытаться тебя остановить.
– Если попытаешься и начнешь читать мне мораль на тему искупительной хрени, велю Дакоте выпустить тебе кишки. Мы, Корта, не играем в искупление.
– Я думала, вы не играете в политику.
– Сдается мне, история демонстрирует, что играем. А теперь ступай к милому мальчику, покрой его поцелуями и скажи, что любишь его.