- Прости, Уоми, но это такая печальная повесть… Жалко, что она мне не попалась и я ее не прочитала. Прости, я просто слишком впечатлительная, все принимаю близко к сердцу. Я больше не буду!

- Катюша, чудесный ты мой человечек! У тебя замечательное сердце! Ты только не меняйся, очень тебя прошу, оставайся всегда такой же!

- Ты не сердишься?

- За что?

- За эти дурацкие слезы…

- Они вовсе не дурацкие! Умение жалеть других, разделить чужую боль – самое драгоценное, что есть у человека.

- Правда? Ну, тогда ладно… - настроение у нее, как всегда, резко изменилось, она не умела долго печалиться. – Давай, однако, я буду рыбу готовить, а то мы так и не пообедаем. Скоро Ная придет с дровами, и Гарру с охоты вернется, а у нас ничего не готово…

Пока Кунья занималась рыбой, она меня расспрашивала в подробностях о трагедии Шекспира – что такое венчание, кто такой князь, что за оружие – шпага, и обо всем прочем.

* * *

Когда вернулась Ная, Кунья, волнуясь, стала пересказывать ей «Ромео и Джульетту», а я сидел рядом, слушал ее образную речь и наслаждался ее голосом. Конечно, в ее пересказе города стали поселками, сын князя Парис – сыном старейшины… И вдруг, в конце, она изменила сюжет – когда Джульетта умерла, упав рядом с Ромео, и собрались родственники, и помирились над их телами, оказалось, что влюбленные остались живы, они не умерли, а только лежали без чувств, это обнаружил Лоренцо, осмотрев их тела. Их вылечили, причем Джульетта поправилась раньше, и она сидела у постели Ромео, и держала его за руку, и он тоже быстро выздоровел. И они поженились. И у них было много детей. Кунья опять продемонстрировала феноменальную память: она запомнила все имена – Монтекки и Капулетти, Лоренцо, Париса, Тибальта, Меркуцио и всех прочих, кого я упоминал.

Услышав такой конец, я буквально обалдел. Я смотрел на Кунью широко раскрытыми глазами – ловко же она переделала Шекспира! А Ная, из глаз которой уже полились было слезы, радостно засмеялась.

Мы снова напекли картошки – я сказал, что для посадки раздобуду еще мешок, а этот будем есть. Пришел Гарру, принес большой кусок оленины – свою долю в добыче, и мы все дружно уселись у очага есть рыбу с печеной картошкой. За едой Гарру рассказал, что одному охотнику раненый олень ткнул рогами в бок, распоров кожу. Он жив, и не так уж серьезно ранен, домой дошел сам, но было бы хорошо, если бы я сходил и подлечил его.

Я тотчас стал одеваться, а Кунья, выйдя вслед за мной из хижины, обняла и сказала:

- Милый! Я подумала… Хорошо бы всем нашим, если можно, даже женщинам и детям, дать такие таблетки, как ты дал мне! Тогда никто не умрет на охоте, правда? И болеть никто не будет. И суаминты никого не смогут убить…