Ещё бы Лис не понимал. Перед глазами Мавридия живой пример того, как биорг превращается в сверхсущество, сверхвоина. Тем более что на станции находится пусть древний, но вполне исправно работающий активатор. Во Дворце ничего подобного почему-то не было. То ли Тор не придал этому значения, то ли умышленно не приобрёл, опасаясь некой гипотетической опасности в будущем. Не важно. Махнув на всё рукой, Семён разрешил другу пройти очередную активацию до четвёртого уровня. Ему такой соратник пригодится, если вдруг что.

Сам же по максимуму, насколько было возможно, поснимал с себя блоки Создателей. Правда, никаких новых способностей пока в себе не открыл.

Селена по этому поводу многозначительно заметила:

– Жизнь у тебя теперь длинная. Успеешь ещё наудивляться.

Что это значило, пояснять вредная машина отказалась наотрез.

Эпилог

Эпилог

Пёс, радостно виляя хвостом, бросился к Семёну. «Где же ты был? Почему не приходил так долго, не играл со мной?» – слышалось в его заливистом лае с подвыванием. Наверное, Лис просто улавливал обрывки собачьих мыслей.

– Трезорка. Привет, мой хороший. Ты скучал? – Ласково приговаривая, он присел на корточки и трепал пёсий загривок.

Шершавый язык дворняги проворно гулял по лицу, оставляя мокрые следы. Семён даже не пытался отворачиваться. Трезор готов был зализать его до смерти.

Скрипнула дверь в избе. Лис поднял голову и увидел отца. Тот стоял на крыльце, подслеповато щурясь в попытке рассмотреть гостя у далёкой калитки. Безуспешно, само собой. Семён прекрасно знал о его близорукости. Только вот сердцем отец наверняка чувствовал близкого, родного человека. Да и пёс абы с кем так себя не вёл.

– Трезор, кто там у нас? – послышался хрипловатый голос отца.

Одна из его странных привычек – обращаться к своему псу, а не к людям, словно спрашивать их о чём-то напрямую он стеснялся. Отвечали-то всё равно люди, но никак не Трезор.

Лохматый сторож сорвался с места и помчался к хозяину на доклад. «Он пришёл, он пришёл, пришёл!..» – непрерывно вопили его мысли.

Семён медленно распрямил ноги, ставшие вдруг деревянными. Сердце ухнуло куда-то в пятки. Пошёл бы, побежал вслед за Трезоркой, но будто прирос к земле.

– Батя… – по привычке начал мысленно, поскольку горло совершенно не желало исторгать какие-либо звуки. Спохватился, вовремя сообразив, что таким способом его никто не услышит. С трудом сглотнув застрявший ком, просипел едва слышно: – Бать, привет… Я вернулся…

Отец услышал. Сбежал с крыльца. Замер в пяти шагах, внимательно разглядывая сына. Во взгляде надежда и страх. Страх оказаться обманутым. Узнал, попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной – рот скривился, в глазах задрожала набухшая влага. Вниз по заросшим щекам побежали мокрые дорожки, теряясь в густой бороде.