Помимо меня награды получили несколько гражданских станционеров и двое транзитников: за проявленное мужество при обороне станции от врага. И когда очередь дошла до меня, я вышла, обмирая от волнения – как же так, человек– легенда, а я его вот вижу, на расстоянии вытянутой руки, и, конечно, в полном обалдении от происходящего я выдала под запись:

   – За что? Я перетрусила страшно, я едва не умерла от ужаса, я не достойна!

   А он улыбнулся и спокойно объяснил за что:

   – Вы уничтожили восемь боевых единиц врага, госпожа Ламберт, ваши действия спасли жизнь и свободу двадцати семи гражданским специалистам. Побольше бы нам таких «трусов»!

   И передал мне медаль «За отвагу». А я вдруг отчётливо разглядела знаки паранорм у него на воротничке: первый телепатический ранг и серберяную молнию неограниченного психокинеза. Кай Тропинин был когда– то целителем, как я. Даже не так, как я, я – натурал, а он со своей паранормой родился. Что произошло в его жизни такое, что смогло перебить генетическое программирование, что толкнуло на полный отказ от заложенного ещё до зачатия предназначения?!

   Адмирал пожал мне руку, как полагается. Ладонь у него была сухая и горячая, я потом долго ещё чувствовала это прикосновение.

   Наверное, именно тогда отравленной иглой скользнула в сознание дерзкая мысль: он смог, смогу и я. Первый шаг в сторону от профессии.

   Во вполне определённую сторону.

   На дорогу к Альфа– Геспину.

***

– Меня приглашают по обмену опытом в Научно– Исследовательский Центр Номон, – сообщила Ане.

   Она счастливо улыбалась. Могу понять. Номон – это серьёзно. Я сама когда– то мечтала попасть туда на практику; если бы был жив мой учитель и наставник профессор Таркнесс, по его рекомендации меня бы, возможно, взяли. После череды зверских, по слухам, экзаменов. Ходили легенды, будто экзаменаторы Номона завернули однажды лаурета Нобелевской премии –престижной, наивысшей премии Земной Федерации, с богатой историей, уходящей корнями в докосмическую эпоху Старой Терры…

   – Это хорошо, – сказала я.

   Она протянула мне вышитую подушечку, с бахромой по краям:

   – Вот… Тебе, на память.

   – Спасибо, – я взяла вещицу.

   Подушечка была мягкой и шелковистой на ощупь, а вышитый рисунок – заснеженный одинокий дом посреди ледяной пустыни под тёмным, с редкими точками звёзд, небом, – необъяснимым образом имел объём, хотя и не был голограммой.

   – А это для Норы, – Ане не могла выговорить имя девочки правильно, отчего сократила его до Норы, и так оно и осталось.

   Хороший неё подарок вышел. Тряпичная куколка. Филигранно вышитое личико, вязаная одежда, на ручках– ножках – ноготочки, опять же вышитые, разбитая, залепленная прозрачным пластырем коленка, хулиганский взгляд и косички в разные стороны… Даже немного жаль стало, что я сама уже не маленькая и мне в такие куколки играть уже не положено.