- Насколько мне известно, немцы так и не смогли испытать эту ракету...

- Кто его знает. Есть версия, что в январе и феврале 1945 года Вернер фон Браух решился на два пилотируемых пуска своего чудовищного детища. Но оба запуска пилотируемого варианта немецкой “Фау” оказались неудачными. Поэтому сегодня и фон Браух, и его соратники предпочитают не говорить на эту скользкую для них тему. Никому не хочется, чтобы история пилотируемой космонавтики начиналась с двух смертей.

- Как я понимаю, мы в практической космонавтике пошли свои собственным путем.

- Да, мы сразу отыскали свою собственную тропинку. Которая, как принято говорить, со временем превратилась в широкую дорогу.

- С чего все началось, Михаил Клавдиевич?

Морщинки сгущаются вокруг его глаз.

- Пожалуй, все началось в августе 1944 года. Польские партизаны обнаружили фрагменты разбившейся “Фау-2”, и советское командование для изучения этих обломков отправило в Польшу специальную группу.

Тихомиров отхлебывает уже подостывший чай из чашки, и начинает рассказывать. О том, как в первые же дни после войны наши специалисты обнаружили в Германии очень крупную боевую ракету, которая по своим возможностям существенно превосходила любую из тогдашних экспериментальных советских ракет. О том, как стали прикидывать, как можно использовать это “немецкое наследство”, и Тихомиров с коллегой Колей Черныхиным пришли к идее создать на базе модернизированной “Фау-2” пилотируемую ракетную систему для исследования космического пространства.

- Но реализовать наш замысел оказалось не так-то просто, - на лбу Михаила Клавдиевича обозначаются глубокие морщины. Взгляд скользит в пространство мимо меня. Тихомиров снова мысленно переживает те уже далекие события двадцатилетней давности. - Свой проект мы назвали ВР-190 - предполагалось, что “Фау” с пилотируемой капсулой на борту поднимется на высоту примерно 190-200 километров над Землей. Обратились в Минавиапром с предложением о внедрении проекта. Вот тут-то и начались бюрократические рогатки... Министерство в тот послевоенный год было буквально завалено военными разработками: авиация становилась реактивной, требовалось перепрофилирование предприятий и строительство новых заводов, испытательных баз и аэродромов. А тут мы со своим мирным проектом изучения космоса. Нас с Николаем стали откровенно “динамить”, притормаживать наш проект. Тогда мы набрались смелости и в мае написали письмо лично товарищу Сталину. Каким-то чудом наше письмо таки дошло до адресата, Иосиф Виссарионович ознакомился с проектом и прямо на обложке написал очень конкретную и короткую резолюцию: