Мы сидим на веранде дачи, которая принадлежит моему собеседнику, профессору Тихомирову. На покрытом белоснежной скатертью столе огромный самовар, тарелочки с вареньем и выпечкой, блюдца и чашечки с чаем. Тихомиров охотно согласился встретиться и ответить на мои вопросы, но попросил приехать к нему на дачу. Сказал, что слегка приболел и не хотел бы возвращаться в Москву. Инга тоже собиралась поехать со мной, но в последний момент начальник отдела откомандировал ее на стройку в Останкино - там завершалось строительство нового всесоюзного телецентра, и “Новые известия” намеревались напечатать об этом фоторепортаж.

- Но именно так о вас говорят и Сергей Павлович Королевин, и Василий Павлович Михеев, и многие другие ваши коллеги, - я настойчиво продолжаю гнуть свою линию. Для “затравки” будущей статьи мне нужно, чтобы Тихомиров рассказал о становлении нашей

отечественной космонавтики. А его роль в этом становлении действительно трудно переоценить. - Вы были заместителем Главного конструктора по программам первых пилотируемых ракетных полетов. Вы предложили общую схему нашей знаменитой ракеты Р-7. Вы разрабатывали первый спутник и орбитальный корабль “Восток”...

- О, вы основательно подготовились к беседе, Мартын Андреевич! - Тихомиров смеется. Смех у него негромкий, похожий на легкое покашливание. - Глядишь, я и в самом деле почувствую себя корифеем! Зазнаюсь и остаток жизни проживу с задранным носом!

- Но ведь все это правда! Вам есть, чем гордиться.

- Это не совсем правда, - Тихомиров утирает носовым платком выступившие от смеха слезы и качает головой. - Во всех этих разработках участвовало очень много толковых и умных ребят. Настоящих конструкторов и проектантов. Как у нас принято говорить, мастеров своего дела.

- Однако общее направление работ всегда задавали вы. Не спорьте, пожалуйста, - я жестом останавливаю уже готового возразить Тихомирова, - я действительно хорошо подготовился к нашей встрече и перерыл целую кучу книг. Кроме того, вы единственный из руководителей нашей космической программы, кто лично встречался с Константином Эдуардовичем Циолковским незадолго до его кончины.

- С Константином Эдуардовичем я действительно встречался, - соглашается Тихомиров, но тут же лукаво щурится:

- Но знал бы кто, о чем мы с ним говорили!

- Ну, и о чем?

- Вопреки распространенному мнению, о перспективах космонавтики мы тогда говорили очень мало. Константина Эдуардовича интересовали больше вопросы философского характера. Вселенная, жизнь, человек... Место человечества на полотне гигантской картины мироздания. Н-да... Он, кстати, к концу жизни пришел к выводу, что без посторонней помощи человечеству будет очень трудно освоить даже нашу собственную Галактику.