Сережа Анокин мне уже потом, лет через пять после своего полета, рассказал прелюбопытнейшую историю. Перед самым стартом, когда Анокин и его дублер Ахмет-хан Султан уже одели свои высотные скафандры, Берия взял Анокина за локоть и отвел в сторону, подальше от чужих глаз и ушей. Вытащил из внутреннего кармана своего маршальского кителя маленький пистолет и протянул его Анокину: “Сережа, в этой штучке пять патронов. Тебе хватит. Спрячь ее где-нибудь, чтобы никто не видел, понял?” “Лаврентий Павлович, - начал Анокин, - я не понимаю...” “Чего ты не понимаешь? -резко прервал его Берия. - Что мы с тобой оба заложники - не понимаешь? Если в полете что-то пойдет не так, -лучше застрелись. Даже если выживешь после аварии, нам с тобой обоим будет крышка, понимаешь? Можешь поверить, лучше тебе будет застрелиться, чем попасть в руки ребят с Лубянки”. Повернулся и пошел. Анокин, конечно, взял пистолет с собой. Мало ли что. Вот такие были времена тогда, Мартын Андреевич. Слава Богу, что полет прошел без замечаний.

- Да. Я представляю, что вы чувствовали в тот день.

- Ну, всю гамму наших чувств представить себе трудно, - Тихомиров грустно улыбается. - Мне в те минуты, когда ракета с Анокиным ушла с пускового устройства, казалось, что у меня просто останавливается сердце. Ведь если бы что-то случилось. Анокин бы наверняка погиб. У нас ведь на ракете даже системы катапультирования не было. Авиационщики в те годы так и не смогли предложить ничего, что нас, создателей ракеты, устроило бы в полной мере. Сережа Анокин очень рисковал. Мартын Андреевич, поверьте, эти пятнадцать минут после старта первой капсулы ВР-190 были, наверное, самыми страшными в моей жизни. Сергей все время был на радиосвязи, подробно докладывал о всех особенностях полета - перегрузках, невесомости, колебаниях капсулы. Но я бы тогда полжизни отдал бы, чтобы быть в ракете вместо него!

Несколько секунд Тихомиров сидит молча, потом продолжает:

- Наконец, от поисковой группы по радиосвязи пришло сообщение об успешной посадке капсулы. Чуть позже поступил доклад и от самого Анокина, что он жив-здоров, самостоятельно выбрался из ракеты и находится на вспаханном поле около какого-то села, ожидая бригаду встречающих. Что тут началось! Все выскочили из командного пункта, смеются, орут, обнимаются. Берия тут же организовал две или три бутылки коньяка, стаканы, и мы без закуски, стоя среди астраханской степи, выпили за успех нашего первого космического пуска. Вот такой он был человек, наш Лаврентий Павлович: в кармане пистолет на случай неудачи, а в машине - бутылки с коньяком для того, чтобы отпраздновать победу. Кстати, о победе... Мартын Андреевич, знаете, когда у капсулы ВР-190 появилось наименование “Победа”? Да вот тогда и появилось, после тоста “За нашу победу!”, произнесенного прямо в степи. Берия подозвал меня и говорит: “Михаил Клавдиевич, готовь информацию об этом запуске для ТАСС. Сегодня у нас какое число? Пятое мая? Через четыре дня будем отмечать седьмую годовщину нашей победы над фашистской Германией. Товарищи, ни у кого нет возражений, чтобы присвоить нашей капсуле ВР-190 наименование “Победа”?” Сами понимаете, возражений не нашлось. Так с тех пор и стала ВР-190 “Победой”.