Князец оказался молод, безус и безбород и ни во что не верил. Слушал историю встречи с небесным посланцем Синкэном и скептически хмыкал. Даже весточку из нижнего мира от деда Сеченко встретил с брезгливой усмешкой: слыхали-де мы враки и поинтересней. Сотон же предусмотрительно молчал. Пил чай на брусничных листьях, а сам зыркал глазами по чуму. Углядел люльку с неразумным младенцем и понял, что шанс выйти в ряд сильных края сего у него имеется, и немалый.

– А ты, гость дорогой, с чем пожаловал? – спросил Агды. – Какие вести принёс, худые или добрые?

– Вести имею всякие, да не в них дело вовсе. Стал бы я из-за вестей с верхнего мира в средний мир посреди зимы лютой спускаться! ещё чего!

– Какая же нужда заставила тебя радужные края вечной весны и охоты покинуть?

– А кто у тебя в люльке спит? – вопросом на вопрос отвечал старик.

– Сын мой любимый, первенец! – гордо заявил папаша.

– Так вот, друг мой Хэвеки специально для меня сияющие полотна по небу раскинул, дабы мог я беспрепятственно на землю опуститься и дар тебе передать.

– Что за дар? – заинтересовался князец.

Сотон враз смекнул, что тот не хуже его самого обожает получить чего-нибудь на дармовщинку.

– Передал мне ханян твоего первенца.

– Как – ханян? – не поверил своим ушам Агды. Разговоров про ханян много ходило, но в глаза душу разумную никто никогда не видывал. А тут вдруг заявился наглец, утверждает, что ханян любимца у него запросто хранится, как безделка какая. – Покажи!

– Отчего не показать? – драматически тянул время Сотон. – Покажу. Непременно покажу, только спешить куда?

– Как это «куда»? – возмутился властитель края. Не привык, чтобы ему перечили или в чём отказывали. – Показывай немедленно!

– Ладно, – покладисто отвечал пришелец. – Сейчас так сейчас. Только где он у меня, ханян-то?

– Это ты у меня спрашиваешь! – взорвался князец. – Ежели потерял, так я велю тебя к вершинам согнутых лиственниц привязать, а затем стволы отпущу. Посмотрю, как ты у меня запоёшь, на части разорванный!

– А-а, – «вспомнил» юртаунец. – Так ханян у меня в багаже.

– А багаж где же?

– А багаж к нартам привязан. У дверей твоего чума стоит, ежели только каюры твои упряжку не угнали куда подальше.

– Я им угоню! Всех велю выпороть, а тебя – так в первую очередь! Надо же додуматься – душу моего любимца на морозе забыть!

– Ничего с ним не случится. Спит ханян до весны, рано ему ещё в первенца твоего переселяться, срок не вышел… Эй, Чачигир, сбегай к нартам, принеси мой заспинный мешок, только не развязывай, смотри у меня!