— А зачем кровь собирать? — все еще озадаченно спросил народный контролер.

— На случай войны, — ответила Мария Игнатьевна. — Международная обстановка очень напряженная. Вот и взял советский народ обязательства: дать Родине миллион декалитров крови. В первую очередь, конечно, военные и коммунисты сдают. С ними проблем никаких нет. А вот крестьяне-колхозники… — и Мария Игнатьевна неодобрительно покачала головой. — Они не понимают… Еще не изжит собственнический инстинкт.

— А как это кровь можно у человека взять? — задумался вслух народный контролер. — Это же трудно…

— Да нет в этом ничего трудного! — разубедила его служебная жена. — Очень даже легко, медицинский способом из вены. Для этого специальный пятидесятитысячный отряд фельдшеров подготовлен. Они так и называются — пятидесятитысячники. А ты, наверно, Павлуша, еще кровь не сдавал, раз не знаешь об этом?

Добрынин почувствовал, как похолодели его ноги. Крови он не сдавал, да и не очень-то хотелось ему ее кому-то отдавать. Однако надо было отвечать на вопрос жены и отвечать так, чтобы она ничего плохого о нем не подумала.

— Нет еще… — вымолвил Павел Александрович. — Я не знал…

Прозвучало неубедительно, Добрынин сам услышал нотки трусости в своем голосе и скривил губы. А тут еще почему-то, может быть от мыслей, на языке ощутился вкус крови.

— Ничего, не бойся! — успокоила его Мария Игнатьевна. — Еще пять месяцев можно сдавать!

— А-а, — сказал Добрынин. — Хорошо…

— Павлуша, может, ты пообедать хочешь? Ты обедал сегодня?

— Нет, — ответил народный контролер. — Но не хочется…

— Так нельзя относиться к собственному здоровью! — строго произнесла служебная жена. — Ты же себе не принадлежишь! Ты принадлежишь Родине, а значит любая болезнь твоего организма — вредительство! Понимаешь?

Добрынин кивнул.

Мария Игнатьевна пошла в кабинет, чтобы по телефону заказать обед.

Народный контролер, оставшийся наедине с собою, ощутил в голове неприятное движение мыслей, из которых все или почти все оканчивались вопросительными знаками. Что делать? Как вести себя со служебной женой, особенно если принять во внимание то, что она — председатель комиссии женсовета Верховного Совета? Надо ли докладывать ей о проделанной работе? Обязательно ли надо ее обнимать, если она обнимает его первая? Десятки вопросов, от самых, казалось бы, простых и глупых до полностью непонятных, блуждали по утомленному, а оттого и сумрачному сознанию народного контролера. От этого блуждания уже начинала по-настоящему болеть голова.

— Сейчас принесут! — радостно сообщила Мария Игнатьевна, вновь появившись в большой комнате. — Я пойду на кухне стол вытру.