Банов скривил губы. Он не знал, что такое «атрибутика», и, может быть, поэтому показалось ему, что дежурный говорил с ним по телефону с нескрываемым высокомерием.

В кабинет без стука вошел завуч Кушнеренко. Озабоченно посмотрел на Банова.

— Может не хватить гвоздей! — сказал он.

— Должно хватить, — несколько удивленно произнес директор школы. — Доложишь после обеда, если не будет хватать — попросим у стройки! — и Банов кивнул на окно, за которым виднелась свежая кирпичная стена будущего здания.

Кушнеренко вышел.

Банов в ожидании курьера барабанил пальцами по столу. Из коридора доносился шум. Хотелось чаю.

В дверь постучали.

Вошел учитель Можайкин с портретом Калинина в руках. Поздоровался и ищущим взглядом прошелся по стенам кабинета.

Банов с удивлением глянул на него.

— Товарищ директор… — заговорил Можайкин. — Надо повесить, положено, чтоб в кабинете директора был портрет…

Банов поджал нижнюю губу и тоже обвел взглядом стены своего кабинета: три стены, на одной — портрет Дзержинского, на второй — часы, третья занята книжным шкафом.

Учитель подавленно молчал, ожидая указаний директора.

А Банов тем временем думал: как быть? Снимать Дзержинского и вешать на его место Калинина? Или снимать часы с другой стенки и вешать портрет туда?

В дверь снова постучали. Три раза.

Вошел дежурный Наркомпроса в звании старшего лейтенанта с довольно большим опечатанным сургучом фанерным ящиком в руках. Он опустил ящик на директорский стол, потом попросил Банова расписаться на бумажке в получении и, козырнув, вышел.

Банов посмотрел на опечатанный ящик, потом на учителя Можайкина, и учитель все понял.

— Извините, — сказал он. — Я его здесь оставлю… Вы заняты…

И Можайкин тоже вышел, прислонив портрет Калинина к книжному шкафу.

Оставшись один, Банов прежде всего поставил чайник на примус. Потом распечатал фанерный ящик. Обнаружил в нем картонную коробку с ярлыком, на котором было написано: «Значки „Красный донор“ — 1000 штук», отдельно лежала затянутая бечевкой пачка уставов организации с тем же названием и рядом такая же пачка листков с нотами и словами новой песни Орлова-Надежина «Юный донор».

Мысли Банова вернулись к портрету Калинина. Хотелось побыстрее решить эту задачу и спокойно посидеть за чашкой чая. «А что, если повесить его рядом с Дзержинским?» — подумал Банов, и мысль эта показалась ему вполне приемлемой. Он нашел в ящике стола коробочку с гвоздями и молоток и, встав на стул, вбил в стенку гвоздик как раз на уровне носа Дзержинского, но только справа, в полуметре от портрета рыцаря революции.