– При свидетелях? Никак невозможно.

– Ладно.

Губернатор хлопнул в ладоши. В комнату вкатился боевой робот «Элиза-1966».

– Это, – объявил губернатор, – моя секретарша. Разжалобить, перепрограммировать, запутать в парадоксах вы ее не сумеете. Делайте что хотите, но, если в ленте не появится хоть одна статеечка в вашу защиту, фондовый мой, трастовый мой, ваш труп сегодня же обнаружат на краю обитаемой зоны. И не только ваш.

– А если появится?

– Тогда не обнаружат. – И губернатор вышел из комнаты.

Де Толль остался один, если не считать «Элизы». Кокетливо заполированное пятно окалины на ее борту напоминало, что «1966» – модификация боевая.

Инспектор огляделся.

М-да… Дверь заперта охранной системой. С планарником лучше не геройствовать. Да и «Элиза» себя в обиду не даст.

Что еще есть?

Новостной терминал, робот-телохранитель, компьютер губернатора.

Всего этого вполне достаточно, чтобы спастись, надо лишь чуть-чуть подумать. У пожилого возраста есть свои преимущества. Наивность детства, импульсивность юности, самодовольство зрелого возраста – все это в прошлом. Остались лишь спокойствие и расчет.

– «Элиза-1996», – приказал он, – режим «Покорность Фронтиру». Код доступа…

– Файл «покорность» не найден, – отвечала «Элиза». – Запущен поиск соответствия. Близкие по теме ключевые слова: «кожаное белье», «плетка», «ах, проказник», «BDSM». Желаете поговорить об этом?

– Отменяется. «Элиза», дай связь с представительством Фронтира.

– Ищется в базах соответствие по слову «связь». Найденные результаты: «опорочивающая», «извращенная», «с фактами»… Выберите тезис и переформулируйте запрос.

Владислав Борисович вздохнул.

На «Элизе» можно ставить крест. Начинала она, конечно, юной милой роботессой – легкомысленной, падкой до пиратского софта и жарких порт-в-порт соединений без антивирусов и файрволов. А потом пошло-поехало… Завалила тест Тьюринга, тендерный патч криво встал. Дорожка кривая, ремонтный дом.

Судьба у таких роботов одна – свалка или магазин деталей. Если уж нашелся кто-то, приютивший дефективную машину, служить она ему будет не за страх, а за совесть.

«Угораздило же меня, – с тоской подумал Владислав Борисович. – На Дачном, поди, арбузы цветут…»