— А кто?

— Мой зверек! Нашелся!

— О, Ранифа, наконец-то… почему ты молчала, драгоценная?

— Это опять я, господин. Юсуф.

— Да что же это такое? Две колонны и бесконечные занавески, занавески… Куда я попал?

— Кто бы ты ни был, презренный, но убирайся из-под моего халата!

— Вах! Сейчас, госпожа!

— Свет! Зажгите свет, во имя милосердия!

— Ранифа, солнце мое, наконец-то! А то мне все какой-то мальчишка попадался. Дай поцелую твои…

— Это опять я, Юсуф! И если ты меня поцелуешь, то я уроню на тебя вот эту книгу, подарок моего господина аргентумам. Убить не убьет, но покалечит!

— Как ты прекрасна, о, незнакомка… Я не встречал еще женщины столь совершенных очертаний…

— Бабник! Я жена твоя!

— Ты еще здесь, осквернитель? Я кому сказала, оставь мой халат в покое? Хотя… ладно, пока можешь не вылезать…

— Свет зажгите!

И вспыхнул свет.

Белая вспышка осветила опрокинутый стол, оборванные украшения, заляпанный пол, кучу народа, пытающуюся стараниями понять, кто, чей и где.

И неподвижное лицо Джано — совсем рядом.

И нож в его руке.

И все застыло. Для нас.