— Нет, — сказала себе Летти и повторила: — Нет!

Увы, снова ни денег, ни перспектив. Но раньше будущее не включало полный Консорциум невероятно могущественных драконов, целеустремленно и неутомимо ищущих ее, Летти, смерти.

Летти посмотрела на Билла.

Это все он. Его вина. Его план. А она еще…

Святые боги!

Он же единственный путь к спасению, какой можно вообразить.

— Что же нам делать? — спросила она, ненавидя себя за слабость. И ненавидя его — за то, что он единственная оставшаяся надежда.

— Бежать, — сказал он, эхом возвращая ее же мысль. — Нам нужно бежать.

— Слишком поздно, — обреченно выговорил Балур. — Я слышу шаги. Много их.

Он встал, запустил руку за спину. Рука не нашла ничего.

— Где суть, мать его, мой молот? — спокойно спросил ящер.

О боги! Как будто мало проблем!

Увы, Билл не распознал бы смертельную угрозу, даже если бы она вдруг заговорила с ним в таверне, завела в свою комнату, опоила сонным зельем и ограбила подчистую.

— На дне озера, — простодушно сообщил он.

Где-то в нутре Балура лопнула материя мироздания, и сквозь прореху полилась злоба и ярость преисподней. Ящер встал над Биллом, словно вестник апокалипсиса.

Однако зловещую предубийственную паузу прервала толпа.

Балур не отступил — но замер, глядя в суеверном ужасе, как на ведущей к причалам улице появился Фиркин. Он возглавлял сильно потрепанное, окровавленное, ободранное, но очевидно торжествующее сборище.

— Пророк! — заорал Фиркин.

Билл поморщился.

— Господин! Повелитель! Изрекатель слов, падающих в уши тем, кто имеет уши! Мы пришли изречь слова для тебя! Донести тебе слова людей, имеющих уши! Слова и уши очень связаны! Они критически важны. Ибо так говорил ты, и так снова говорю я. И уже сказал.