Он изобразил рвоту.

— И становятся словами. Так они размножаются — большие длинные слова из многих слогов. Я знаю это. И ты знаешь это. Оно из-за семян в наших мозгах, — объявил Фиркин, закатив глаза.

— Хорошо, — согласился Билл, усердно стараясь осмыслить и использовать аналогию. — Но мне кажется — одну идею стоило бы благоразумно выполоть.

— Какую?

На мгновение Фиркин показался в полностью здравом уме — и притом в очень сконфуженном уме. Редкостно обескураживающее зрелище.

— Идею о том, что я пророк, — ответил Билл, пытаясь сохранить душевное равновесие.

— А ты не пророк? — озадаченно поинтересовался Фиркин.

— Нет, — отрезал Билл.

Он не понимал, что происходит, но, кажется, в данную минуту Фиркин мог нормально воспринимать чужие слова. Потому следовало запихнуть в его восприятие как можно больше слов.

— А кто сказал, что ты пророк? — заинтересованно спросил Фиркин.

— Ты сказал.

— Какое смелое утверждение с моей стороны.

— Но неверное, — сказал Билл, желающий добиться полной ясности.

— Ну, тогда мне надо исправить мою ошибку.

Билл улыбнулся. Внезапно все пошло на удивление легко и просто.

Фиркин встал, осмотрелся. Его взгляд упал на работников наверху.

— Эй! — заорал старик во всю глотку.

Пара человек остановилась, посмотрела вниз.

— Что такое? — крикнул один.

— Этот парень! — крикнул Фиркин, указывая на Билла. — Он не пророк.