— Так ты, мать твою, хочешь иметь свое гребаное племя или нет? — прошипел Фиркин.

Чем снова приструнил ярость ящера.

Пятьдесят тысяч, хм. Конечно, всего лишь людей. Но ведь пятьдесят тысяч. Ну по крайней мере сорок пять. Но все — его племя. ЕГО. Аналез сможет многое с сорока пятью тысячами солдат. Очень многое…

И чего? Хорошего или плохого?

Трудно сказать. Но вот упорно кажется, что будет весьма интересно.

Но Летти…

Она мертва. Его племя — мертво. Аналез без племени — мертв.

Но ведь Балур и раньше оказывался без племени. И умирал в пустыне. А потом отыскал новое племя.

— Иди со мной! — терпеливо вздохнув, величественно изрек Фиркин. — Поприветствуй свое племя. Своих людей. В общем, просто своих.

И Балур пошел. Хотя здравый смысл и протестовал. Но что он предлагал взамен? Умирать? Скорбеть, плакать, тонуть в слезах? Но до каких пор? И что потом? Выждать, пока всем станет наплевать?

А людям совсем не было наплевать. Они радостно завопили, завидев его. Они ревели, выли, орали и выкрикивали:

— Пророк! Пророк! Пророк!

Мир затрясся от крика. А когда Балур приблизился, они умолкли, отпрянули. Преклонили колени и склонили головы.

Ящер остановился посреди толпы. Насколько он мог видеть, повсюду мужчины, женщины и дети опустились на одно колено и уставились в землю. Стоял лишь Фиркин. Он раскинул руки, обернулся, и по его лицу расползлась улыбка. И смысл ее был ясен донельзя.

— Гляди, что я даю тебе.

Балур поглядел на трупы драконов, на место, где умерли Билл с Летти, превращенные в жалкие кучки пепла.

А чего бы Летти по-настоящему хотела для своего Балура?

«Ты, большая тупая ящерица, ничего ты не понимаешь! Конечно же, шлюху, пива и хорошую драку», — сказал голос Летти в его памяти.

«А как насчет армии?» — осведомился ящер у голоса из преисподней.

«Тоже неплохо», — согласился тот.