— Это не завтра, а вино.

Он приложился, запрокинув голову. Потом вытер губы.

— Определенно — вино.

Он осмотрел всех, прищурился, наклонил голову.

— Билл, доброе утро! — изрек Фиркин и шлепнулся задом на траву.

— Добрый вечер, Фиркин, — отозвался Билл.

— Утомительное оно дерьмо — быть голосом пророка. Орать столько надо, — поведал Фиркин и потер глотку. — Иссыхаю совсем.

Он приложился к бурдюку снова.

— Ну да, — согласился Билл и в это мгновение ощутил себя странно одиноким.

Похоже, никто не собирался его спасать.

— Э-э, ммм, — выдал он, подыскивая нужный ракурс, — а как там пророк?

— А отчего сам не спросишь? — удивленно спросил Фиркин. — Вот он прям тут сидит.

Старик указал пальцем на Балура.

Билл почувствовал облегчение настолько огромное, что едва не воспарил к солнцу.

— Балур — пророк? — переспросил он, еще не веря, что все так замечательно.

— Он говорил мне сам — таки да, — подтвердил Фиркин, пожимая плечами. — Сказал, что пророк хочет пива и шлюх, в таком вот порядке, а он пророк, и потому надо слушать и доставить, и живо. Я огласил, мол, пророк сказал: пива и шлюх; и вдруг они оказались повсюду.

Он несколько раз моргнул и потер лысину.

Билла ужасала необходимость развивать тему, но что поделаешь?

— Но ведь он сказал тебе в Африле, что пророк — я.

— Ты сказал, что не пророк. Он сказал, что ты пророк. А теперь он говорит, что пророк — он, — поведал Фиркин и пожал плечами. — Я всего лишь передаю слова пророка. Не буду ж я с ним спорить? Ты глянь на его размеры!