– Я мог бы вам платить пятьсот долларов в неделю, – сказал Хеллер.

– Нет. Если бы я согласился, то только на сумму в один процент от общего дохода при том, чтобы окончательная сумма не превышала двухсот долларов в неделю. Большего я не стою.

Хеллер молча направился к своему пиджаку и, вытащив из внутреннего кармана две стодолларовые купюры, попытался вручить их Эпштейну.

– Нет, не нужно, – запротестовал тот. – Вы ведь недостаточно хорошо меня знаете. Предложение ваше очень заманчиво. Но принять его я не могу.

– Ну а сейчас у вас хоть какие-то деньги есть? Есть у вас крыша над головой? Ведь дома, где была ваша квартира, больше не существует.

– Это именно то, чего я заслуживаю. У меня вообще больше ничего нет, а переночевать я могу и в парке на скамейке. Ночи сейчас стоят теплые.

– Но ведь нужно что-то есть.

– Подумаешь, я привык голодать целыми неделями.

– Послушайте, – сказал Хеллер, – вы обязательно должны согласиться на эту работу.

– Понимаете, в чем дело: предложение ваше слишком хорошо. Вы же совершенно не знаете меня, мистер Гувер, простите, я хотел сказать – мистер Уистер. Скорее всего вы – добрый, терпеливый и честный человек. Но дело в том, что все ваши филантропические потуги направлены на заведомо проигранное дело. Я никак не могу принять ваше предложение. Они посидели еще немного, свесив ноги с мола и просушивая одежду на солнце. Гудзон снова устремил свои воды в океан, как только спала приливная волна. Первым заговорил Хеллер:

– Скажите, а этнология включена в курс наук, читаемый на факультете административного дела? – неожиданно спросил он.

– Нет.

– А как насчет народных обычаев?

– Нет, конечно. Вы, по-видимому, ведете речь о социальной антропологии. Но я никогда не изучал ее.

– Ну ладно, – сказал Хеллер. – Тогда вы скорее всего не знаете, что законы американских индейцев до сих пор обязательны к исполнению в Манхэттене в силу их временного приоритета.

– Да неужто? – удивился Эпштейн.

– И есть один такой закон, по которому, если вы спасли жизнь человеку, он с этого момента будет отвечать за вас.

– Где вы могли такое слышать?

– Мне об этом сообщил специалист по политическим наукам, выпускник вашего же университета.

– Ну, в таком случае так оно, вероятно, и есть, – с неохотой признал Эпштейн.