— Мя-ау?! — потребовал кот. Тут и переводчика не нужно, что бы понять, чего он.

— Да иду я, иду! — отозвался я.

Дверь была не заперта. Я постучал и вошёл. Пахло борщом. Вообще-то много чем пахло: старыми книгами, свежей стиркой, масляными красками, чуть-чуть — дымком из печи. Но борщом пахло больше всего.

Мама стояла напротив, и смотрела на меня. Из-за занавески на проходе в другую комнату выглядывала сестрёнка Дашка. Я опустил сумку на пол, и стоял, прижав к груди кота.

— Отец в курсе? — спросила, наконец, мама.

— Нет, — ответил я, сглотнув. Что-то в горле пересохло.

— Позвони сейчас же! Он же волнуется!

— Он считает, что я на спортивные сборы уехал. На базу олимпийского резерва. А я туда и еду, просто небольшой крюк заложил. Так что никто не волнуется, и никто тут не соврал. Ну, по крайней мере — пока.

Наконец, в лице мамы что-то дрогнуло, она быстро моргнула, закусила губу, а я шагнул осторожно вперёд, и она распахнула руки. А я вот нисколько не стесняюсь, что обнимался с мамой! Да! Я, погори мои контакты алхимическим огнём, уже слишком большой, что бы стесняться!

— А это что такое? — строго спросила мама, коснувшись пальцами пластыря на моей скуле. — Мотокросс твой, да?

— Нет, что ты! — улыбнулся я, страшно довольный тем, что она, оказывается, знает о мотокроссе. — Это я просто в школе подрался.

— А, ну тогда другое дело, да? — покачала она головой. Такой до боли знакомый жест. У меня даже в носу защипало.

— Мы разошлись во взглядах на карате, но Конфуций нас помирил, — отмахнулся я.

— Как это мило со стороны Конфуция! — улыбнулась мама. — Есть хочешь?

— Ещё как!

Мы сели за стол и съели по тарелке борща. А потом пили индийский чай с бубликами и малиновым вареньем. И разговаривали обо всём: и о важных вещах и о полных пустяках. Я рассказывал о школе. И про своё выступление на уроке литературы рассказал, и о том, что благодаря этому выступлению меня в редакцию стенгазеты взяли. Ну как взяли: они меня долго уговаривали, упрашивали, и я решил, что так уж тому и быть: поддержу талантливых юных журналисток в меру сил своего скромного таланта. И о выходе нашей стенгазеты рассказал. Потом я рассказал, как спасал кота, и как потом нас с котом спасла девочка с собачкой.

А мама рассказала, что давно внимательно за моими успехами в спорте следит. Только глаза закрывает всякий раз, когда я на мотоцикле в очередной вираж вхожу. А я рассказал, что подумываю бросить спорт — пересказал то, что мне двойник объяснил. Про «аукцион», и что переплачивать не желаю. Ещё добавил, что мне собственноручно пожаренные «драники» из картошки нравятся больше, чем лапша из итальянского ресторана.