Несмотря на вчерашние усилия, сегодня есть хотелось снова, и едва ли не в десять раз сильнее. Но при одном взгляде на прозрачно-красные ягоды Иван вдруг вспомнил, что человек, даже непонятно как и неизвестно на сколько оказавшийся в таком нелепом обличье, как он, все равно остается существом, любящим на завтрак съесть кусочек свинины с хрустящей поджаренной корочкой, или говядины в грибном соусе, или баранины с черносливом, или котлетку, желательно отбивную, или пельменей с уксусом и перцем тазик побольше, или хотя бы сковородочку грибочков жареных с картошечкой и лучком…

Дальше Иванушка думать не смог, потому что захлебнулся слюной.

Так дальше продолжаться не могло.

Что бы сейчас на его месте сделал Сергий?

Пошел и ограбил бы кого-нибудь, а на вырученные деньги накупил в городе разносолов.

Такой вариант царевича не устраивал — во-первых, по этическим соображениям, во-вторых, по причине отсутствия на данный момент города.

Но найти город, наверное, будет не так уж и сложно, в то время как с деньгами, или что у них там вместо них придумали…

И тут Ивана осенило.

Он сейчас соорудит из куртки сумку, наберет в нее этих ягод, отнесет в город и продаст. Или сразу поменяет на еду.

На настоящую еду.

С хрустящей поджаристой корочкой.

Город найти оказалось гораздо проще, чем думал Иван поначалу.

Когда импровизированная его сумка была полна еще только наполовину, со стороны восходящего солнца донеслись тяжелые медленные удары, как будто били в огромный медный колокол. Звук был приглушенный — видать, и звонарь, и его инструмент находились далеко от Иванушки, — но ясно различимый. Были ли это городские часы, или храмовый набат, или призыв к всеобщему сбору — значения не имело никакого.

Зато он был на сто процентов уверен, что с момента создания этого устройства массового оповещения ни одно живое существо не внимало его звону с большей радостью, чем он.

Запомнив направление, откуда слышался звон, воодушевленный царевич с удвоенной энергией принялся за сбор даров леса, на время позабыв даже о бунтующем желудке, и скоро котомка его была полна.

Интерес, с которым первый же встречный проводил взглядом его суму, обнадежил Иванушку, и через пару кварталов он набрался смелости и подошел к толстушке, деловито выливавшей ведро помоев на дорогу.

— Доброе утро, — осторожно улыбнулся он.

— Доброе, — выжидающе подтвердила тетушка.