Зауженный Иван услужливо заржал, неестественно дергая недобритым подбородком. Великий поморщился, но прерывать сие изъявление раболепия не стал. Даша бросила на золотого мальчика презрительный взгляд. Дождавшись тишины, Михаил Николаевич продолжил:

– И все вроде прошло нормально. Вас, Кирилл, утилизировали. Профессор успокоился, а дочурка моя начала снова паковать чемоданы.

Говоря это, он посмотрел в глаза Даше, которая свой взгляд в ответ не отвела.

– Только вот Дашенька отпросилась для снятия стресса на недельку-другую в эту глушь. – Слова из уст Великого вытекали спокойным потоком. – С одной стороны, это странно. Девочка она у меня не слишком впечатлительная. С другой стороны, и каверз, подобных произошедшей, судьба ей еще не устраивала. Так что я, как любящий отец…

Даша при этих словах выразительно выдохнула и выпятила до крайности обиженную нижнюю губу.

– …именно, как любящий и заботливый отец, – настаивал на своем говоривший. – Я, разумеется, позволил ей это. Однако, как выяснилось, разрешением моим воспользовалась не только она, но еще и утилизированный зомби, и эмоционально неустойчивый ученый.

– Я в гости не стремился, – сердито буркнул Сергей Петрович.

Даша продолжала играть в молчанку. В результате сочинять изъявления элементарной признательности пришлось Кириллу. А то невежливо получается.

– Поверьте, мы все невероятно благодарны вам за невольно оказанное гостеприимство, – начал он. – Проведенные в вашем прекрасном доме часы навеки золотыми буквами впечатаются в наши сердца. И просто, чтобы потешить общее любопытство, каким же благословенным образом это выяснилось?

Великий задумчиво посмотрел на Кирилла. По выражению его величавого лица читалось, что мысли его витают в какой-то иной сфере и трудятся над какой-то иной идеей. Конечно же, великой идеей.

– Ну, здесь-то как раз все понятно, – в очередной раз не вовремя встрял в разговор профессор. – Антоша, видимо, все-таки передал мое сообщение надлежащему адресату.

– Вы не совсем правы, Сергей Петрович, – отреагировал Великий, не сильно отвлекаясь, впрочем, от своих мыслей. – Помощник ваш, как и обычно, в выходные дни находится в состоянии полной невменяемости, именуемой по-простому запой, и вряд ли был способен даже сказать что-нибудь внятное, а тем более передать.

Профессор чертыхнулся.

– Если бы не его веселая мамаша, ни в жизнь бы не взял к себе такого олуха! – проворчал он.

– Однако ваше послание, действительно, попало к нам. – Хозяин дома выдавал информацию неторопливо, почти на автомате поддерживая беседу. – Все сообщения хранятся в единой базе данных и обрабатываются в течение нескольких часов на предмет несанкционированной и противоправной деятельности. К несчастью, ваш шепот по смартфону из-за излишней неразборчивости и истерики попал вначале в этическую службу и только оттуда к нам. Еще какое-то время ушло на восстановление записей с отключенных вами видеокамер и на мой перелет из Новосибирска. Однако вот я здесь, и мы благополучно подходим к логическому завершению.