Кирилл смотрел прямо в глаза Великому и молчал.

– Наверно, нет, – подумав минуту, сообщил он. – Я сам не понимаю, почему смог тогда остановиться и не напасть вместе со всеми. Знаете, это было очень непросто. Мне безумно хотелось быть в общей толпе, идти туда, куда шла толпой, делать то, что делала толпа… Только одновременно было до одури противно то, что происходит… происходило со мной… противен я сам… Странно, что в тот момент меня не вырвало.

По глазам собеседника Кирилл понял, что тот ему поверил.

– А почему увезли Дашу?

Ответ на этот вопрос долгих размышлений не вызвал.

– Она попросила ехать, и я поехал, – честно сказал Кирилл.

Отведя взгляд от Великого, он осознал, что все в комнате наблюдают уже только за ним. Смотрела на него и Даша, и глаза ее расширенные и влажные казались какими-то неестественно беззащитными, почти детскими в этот момент. Кирилл улыбнулся ей широко и успокаивающе, срывая в кровь подсохшую почти рану на губе. «Только не плачь, – подумал он. – Они не должны видеть твоих слез. Они слишком ждут их». Кажется, она поняла его, потому что, еле слышно шмыгнув носом, отвернулась к окну.

– По крайней мере, честно. Я так думаю. – Слова Великого вернули Кирилла в реальность. – Как бы там ни было, вы спасли мою дочь из устроенной вами же заварушки. Вы даже по странному стечению обстоятельств довезли ее именно туда, куда ей было нужно попасть, до аэропорта. В результате все вышло относительно удачно. Место инцидента в течение пары часов зачистили, Даша должна была лететь в Лондон, а вы оказались в дружеских объятиях нашего уважаемого научного светилы. Вот он как раз рядом сидит.

Профессор, почувствовав на себе внимание, с резким выдохом вступил в разговор.

– Если бы мне позволили оставить его в институте для тщательного изучения, – возмущенно затараторил он, – скольких бед и неприятностей это позволило бы избежать!

– Несчетное количество, Сергей Петрович, – покровительственно прервал его хозяин дома. – В том числе и ту нелепую сцену с пистолетом, направленным на мою дочь.

Профессор поперхнулся и сразу ссутулился и как-то сник.

– Я не причинил бы Дарье Михайловне никакого вреда, – попытался защититься он.

– Ничуть в этом не сомневаюсь, друг мой, – сказал Михаил Николаевич полным нарочитого сомнения голосом. – Однако с этим мы разберемся чуть позже.

Сергей Петрович и вовсе скис, а сидевший напротив зауженный Ваня выпустил в него громкий смешок.

– Тем не менее, – продолжал Великий, вернув к себе общий интерес, – нашего неожиданного зомби-смутьяна профессору на препарацию не отдали. Достойные люди из этической комиссии посчитали правильным поскорее закопать все следы инцидента. Эти уважаемые идеологи и теоретики, надо сказать, часто так поступают. Ну да не мне их судить, к огромному счастью… для них.