— Ах! К иве! К символу печали всех влюбленных? — горько вздохнула Тимея. — Ну, прямо про меня!
— Чегой-то! Уж не опечалилась ли ты часом? — воскликнул фавн и одним прыжком оказался рядом с нимфой. — Печаль надо прогнать. Такое личико, как у тебя, должно быть беззаботным.
Тимея посмотрела на фавна — комплимент на нее подействовал. Но она ответила:
— Эй, да кто ты такой? Откуда взялся? Ишь как разговорился! Маленький еще!
— Может, и так, только овечки меня уже слушаются, — отозвался фавн, лукаво усмехнувшись. — Так что берегись, прелестная распутница, скоро я подрасту.
— Ничего не поделаешь, — притворно вздохнула нимфа и жестом отослала фавна прочь. — Ступай, ступай отсюда, испорченный малыш!
— Вот те раз! — огорчился фавн и умоляюще поглядел на меня. — Не поможешь, а, чародей?
— Может, и помогу, — ответил я.
Опустел садочек, Опустел садочек, В нем один бурьян, С той поры как дерзкий Хулиган премерзкий Тут сорвал тимьян.— Что за чепуху ты порешь? — возмутилась Тимея, не понимая смысла куплета, но фавн уже поднес к губам флейту и заиграл.
Полилась удивительно приятная, печальная мелодия, полная страсти, так несвойственной возрасту фавна. Казалось, флейта выговаривает слова, рассказывает историю о неудовлетворенном чувстве, о неразделенной любви.
Тимея изумленно уставилась на юного фавна.
Фавн покачивался из стороны в сторону, а потом задвигал копытцами, начав медленный танец.