Никита вспомнил подобных тварей, развешанных на бечевках в упырьей квартире в Питере и внезапно оживших после выноса старинной книги. Что-то похожее сейчас лежало перед ним. В какой-то момент Басанову показалось, что вывалившийся из пасти длинный узкий язык лилового цвета вяло шевельнулся.

— Ты уверен, что оно мертвое? — внимательно разглядывая животное, осторожно поинтересовался Никита. — Вроде бы трепыхается.

— Конвульсии, — с видом знатока самодовольно оскалился оборотень, — я ему кислород минут на двадцать перекрыл, да и об камень с размаху хорошо шмякнул. Только пикнуть и успел.

— Уверен? — А то!

В тот же миг вся веселость с лица Рудольфа пропала — вроде бы дохлое, лежащее на помятом мху тело завибрировало и начало погружаться в моховую подушку. Шипастый хвост, хлестанув по Никитиным сапогам, закрутился над землей со скоростью вентилятора. Басанов растерянно смотрел на исчезающую под ногами серо-голубую шкурку.

— Не уйдешь!

Оборотень молниеносным движением выхватил из-за пояса опешившего человека охотничий нож и вонзил в почти зарывшуюся в мох тварь. Другой рукой он ловко схватил вертящийся хвост и, вытащив животное на свет, с размаху приложил его о сосновый ствол. Голубые брызги веером разлетелись во все стороны, и в воздухе распространился неприятный запах.

— Вот теперь точно — все, — подвел итог волколак. — Надо эту гадость Хозяину показать. Не в одиночку же она здесь гуляла.

Убедившись, что пойманная тварь больше не оживет, он достал из кармана жилета пластиковый пакет и основательно запаковал в него еще сочащуюся вонючей влагой тушку. Затем тщательно протер лезвие ножа куском мха и вернул оружие человеку.

— Ну что, пошли, что ли? — Широкая улыбка вновь расцвела на лице Рудольфа. — Надо поторопиться, время поджимает.

Не дожидаясь ответа, оборотень закинул пакет через плечо и, не оглядываясь, двинулся в глубь леса.

Вопросов Никита не задавал — при всей веселости и дружелюбии Рудольф мог быть жестким и молчаливым. Он служил Лесному Хозяину. И не просто служил — Кощей являлся для него живым воплощением высшей силы, главным владыкой всей лесной нечисти, а следовательно, и его повелителем.

Увлеченный такими мыслями Басанов не сразу обратил внимание на то, что окружающий лес изменился. Вокруг высился сосновый бор, каких он еще не видел. Сосны — одна к одной — высокие и курчавые. Чистый подлесок без привычных для таких мест разлапистых кустов. Пружинящий под ногами мягкий мох, усеянный пожелтевшей хвоей. При внимательном взгляде создавалось впечатление, что идешь по бесконечному залу с ярко-зеленым потолком, желто-оранжевыми колоннами и пышным пестрым ковром под ногами. Хоть вправо, хоть влево, а глазу зацепиться не за что — деревья да мох.