– Я не сдамся, перед каким-то Флемом землю целовать?

На сцене одна за другой появились три ведьмы. Первым делом они обступили котел, стоящий за спиной Злого Короля.

– Подделка, – процедила нянюшка Ягг. – Сделан из жести, а внутри какая-то гадость плавает.

– А огонь – просто куски красного картона! – подхватила Маграт. – Сверху казалось, что он совсем настоящий, но на самом деле просто красная бумага! Смотрите, его даже проткнуть можно.

– Уймитесь, – велела матушка. – Делайте вид, что занимаетесь делом, и ждите моих указаний.

Злой Король и Добрый Герцог уже было ввязались в обмен колкостями, который неизбежно должен был закончиться захватывающей дух Сценой Дуэли, как вдруг услышали какую-то странную возню за своими спинами и доносящиеся из публики смешки. После очередного кощунственного всплеска веселья Томджон не выдержал и оглянулся.

Одна ведьма рвала на мелкие кусочки огонь. Другая пыталась почистить котел. Третья же сидела, скрестив на груди руки, и наблюдала за действиями товарок.

– К несчастию, страна неузнаваема… – продекламировал Притчуд, но вдруг заметил выражение лица партнера и невольно проследил за его взглядом. Весь пафос сразу куда-то испарился.

– Она уже не мать нам… – поспешно подсказал Томджон.

– Д-да, н-но… – проблеял Притчуд, тыча в сторону ведьм кинжалом.

– Лично мне было бы стыдно за такой котел, – произнесла нянюшка Ягг шепотом, который был слышен даже в самых дальних уголках двора. – Его не меньше двух дней надо песком драить…

– Она уже не мать нам… – прошипел Томджон.

Краешком глаза он заметил Хьюла, который корчился от исступленного бешенства.

– Интересно, а как он у них мигал? – задумчиво проговорила Маграт.

– Тише, вы двое, – рявкнула матушка. – Людям мешаете. – Приподняв шляпу, она повернулась к Притчуду: – Ты продолжай, продолжай. Не обращай на нас внимания.

– В к-как-к-ком смысле? – опешил тот.

– Не мать нам, значит, говоришь? – в отчаянии провозгласил Томджон. – А кто тогда? Наверное, могила?

В этот момент буря выдала такой раскат грома, что с одной из уцелевших сторожевых башен снесло крышу.

Герцог с ногами забрался на трон и прижался к спинке. На лице его отразился безмерный ужас. Флем вытянул вперед то, что некогда напоминало палец.

– Они на сцене, – просипел он. – Это они. Что они делают в моей пьесе? Кто их туда пустил?