На сцену обрушился шквал оваций. Первой опомнилась нянюшка Ягг:

– Вы должны признать, что он не лишен королевского достоинства. Когда доходит до дела, эксцентричность королей не знает себе равных.

Смерть поднял часы и посмотрел их на свет, на его черепе по-прежнему отражалось недоумение.

А матушка Ветровоск, подхватив со сцены кинжал, потрогала лезвие. Щелкнув, клинок не сопротивляясь скользнул в рукоять.

Матушка вручила кинжал для осмотра подруге.

– Вот он, твой волшебный меч, – фыркнула она.

Маграт бросила взгляд сначала на орудие убийства, потом на убиенного:

– Так ты умер или как?

– По идее умер, – с некоторой хрипотцой в голосе ответил Шут. – Думаю даже, что нахожусь сейчас в раю.

– Слушай, перестань, я говорю серьезно.

– Если серьезно, то не знаю. Но в груди как-то тесно.

– Значит, ты жив.

– Все живы, все, – успокоила матушка. – Это же не настоящий кинжал. Наверное, актерам боятся доверять холодное оружие.

– Они ведь даже котел толком почистить не могут, – вставила нянюшка.

– Решать, кто здесь жив, а кто нет, буду я, – заявила герцогиня. – Как персона, облеченная правом казнить и миловать. Супруг мой, как вы все видели, окончательно рехнулся. – Она повернулась к стражникам: – А значит, я повелеваю…

– Быстрее! – прошипел король Веренс в ухо матушке. – Быстрее же!

Матушка Ветровоск расправила плечи и втянула в себя воздух.

– Умолкни, женщина! – рявкнула она. – Ибо перед тобой стоит истинный король Ланкрский! – И рука ее опустилась на плечо Томджона.

– Это он-то?!

– Это я-то?!