Та же самая луна изливала свой свет на неприметный городок под названием Рам Нитц, лежащий примерно в сотне миль от Ланкра.

Отыграв последнюю сцену «Тролля из Анка», Томджон под гром рукоплесканий покинул сцену. Сотни людей, возвращаясь домой со спектакля, задумались над тем, действительно ли тролли такие плохие, какими их принято считать. Впрочем, вне зависимости от итогов раздумья люди все равно терпеть не могли этих тварей.

Когда Томджон устало рухнул в кресло рядом с гримировальным столиком, на его плечо опустилась рука Хьюла. Драматург принялся заботливо стирать с лица своего лучшего актера толстый слой сероватого ила, который понадобился для создания образа ходячей скалы.

– Отлично сыграл, – похвалил гном. – Любовная сцена была просто великолепна. А когда ты повернулся и заорал на волшебника, во всем зале ни одного сухого места не осталось.

– Знаю.

Хьюл довольно потер ладоши:

– Ну, сегодня можно и трактир посетить. Если мы…

– Но спать мы ляжем в фургонах, – твердо заявил Томджон, пристально изучая свое отражение в осколке зеркала.

– Зачем? Вспомни, сколько денег отвалил нам Шу… король. Хватит, чтобы спать на перинах всю дорогу домой.

– А можно спать на соломенных тюфяках и привезти домой приличные деньги, – сказал Томджон. – Тогда мы сможем накупить тебе кучу богов, демонов, ветров, волн и столько люков, что ты устанешь в них падать, мое дорогое украшение лужайки.

Спустя мгновение Хьюл медленно убрал руку с плеча воспитанника:

– Твоя правда, хозяин.

– Разумеется. Ну, как обстоят дела с пьесой?

– А? С какой пьесой? – не сразу понял его Хьюл.

Томджон старательно отделял от переносицы пластырь с накладными бровями.

– С той самой. С «Королем Ланкрским».

– А-а. Продвигается, продвигается. Закончу в ближайшие же дни. – Хьюл резко изменил тему. – А как ты смотришь на то, чтобы мы поработали в городках вдоль реки? Потом могли бы добраться домой на барже…

– А можем добраться по суше и по пути заработать лишних пару-другую грошей. По-моему, это не менее славно, – усмехнулся Томджон. – Этой ночью мы собрали сто три пенса, я, пока говорил судную речь, считал народ по головам. За вычетом издержек это почти серебряный доллар.

– Ты – вылитый отец! – воскликнул Хьюл. – Даже сомнений быть не может.

Томджон откинулся на спинку кресла и задумчиво поглядел в зеркало: