Талиессин увидел Аньяра первым. Эльф сидел на земле, прислонившись спиной к камню. Его смуглая кожа посерела, а глаза подернулись пленкой, как у умирающей собаки.

Завидев Талиессина, Аньяр дернул углом рта и проговорил:

– Уида, наконец-то!..

Талиессин опустился на землю рядом с ним, положил голову ему на плечо. Миг спустя с другой стороны очутилась Уида. Схватила бессильную руку отца, прижалась к ней губами.

Аньяр зашевелил губами. Вымолвил невнятно:

– Сумерки.

– Где Гион? – приподняв голову и заглядывая отцу в глаза, спросила Уида. – Отец! Не умирай. Где Гион? Почему он не пришел к тебе на помощь?

Аньяр молчал.

Уида тряхнула его за руку.

– Где король, отец? Он… тоже убит?

Талиессин метнул в сторону Уиды яростный взгляд.

– Как она может так говорить? «Тоже убит»… Аньяр еще не умер. Он еще не убит.

Но она продолжала безжалостно тормошить отца.

– Что с королем? Где он?

Аньяр с трудом поднял веки – ему хотелось заснуть, и впервые за долгие годы он мечтал снова очутиться в лучезарном эльфийском мире, где тишина способна так полно насыщать душу.

Но для того чтобы избавиться от назойливого голоса Уиды, Аньяр набрался сил и ответил:

– Гион не придет.

Этого оказалось мало. Уида продолжала теребить отца:

– Он жив?

– Должно быть, – сказал Аньяр. – Сбывается проклятие сумерек, Уида. – Он вдруг раскрыл глаза, и яркий свет вспыхнул в глубине его зрачков. – Чем ближе сходятся между собой две луны, Уида, тем ближе время сумерек… Гион не сможет остановить это.