Они вместе спустились с камня и начали искать хворост. Пока горит огонь, ни одно чудовище приграничья не посмеет приблизиться к ним.

После нестерпимо долгого молчания Уида вдруг сказала:

– У моего отца были голубые зрачки. Прозрачные голубые зрачки. Когда они расширялись, я всегда видела все, что делается на дне его души. Странно – столько лет я не вспоминала об этом, не заглядывала ему в глаза. А сегодня… – Она вздохнула и встретилась взглядом с Талиессином.

Он коснулся ее руки кончиками пальцев и ощутил холод.

– Что сегодня, Уида? Что ты увидела там сегодня?

– Ничего. – Уида задумчиво улыбнулась. – Я хочу сказать: ничего не увидела. Там было пусто. Странно…

– Это смерть, Уида. Эльсион Лакар уходят в свет, оставляя после себя зияющую пустоту.

Уида замолчала, и на сей раз безмолвие тянулось еще дольше. Только укладываясь спать возле горящего костра, она опять заговорила:

– Ни у кого не было таких зрачков. Синих и прозрачных. Я думала, может, будут у Эскивы, но и у нее – нет. Теперь – ни у кого, ни у одного живого существа на свете. Странно?

Глава двадцать третья СВАТОВСТВО ЭМЕРИ

Глава двадцать третья

СВАТОВСТВО ЭМЕРИ

Эскива теперь все чаще видела своего брата в компании Ренье. Ей нравилось внезапно выскакивать перед братом и его старшим приятелем, небрежно кивать им и бежать дальше по дорожкам королевского сада. Она знала, что они провожают ее глазами и о чем-то переговариваются. Порой ей удавалось подслушивать их разговоры.

Однажды мальчик спросил у Ренье:

– Вам доводилось видеть мертвого эльфа?

– Да, – был ответ. – И это показалось мне самым страшным зрелищем на свете. Тот потомок эльфов… Он принадлежал тьме.

– Как такое возможно? – поразился Гайфье.

– Всегда есть опасность встретить уродливую пародию на нечто истинное и прекрасное, – отозвался Ренье задумчиво. – И чем прекраснее оригинал, тем отвратительнее копия.

– Это вы убили его?

– И притом – дважды, если верить моему брату.