Эмери, подскакивавший при каждом появлении Фоллона, наконец не выдержал:

– Доложишь, если придет мой брат.

– Возможно, следует сказать господину Ренье, что вас нет дома? – осведомился Фоллон.

Эмери раскричался:

– Как ты смеешь?! Он – мой брат. Для него я всегда дома, даже если он пьян и осаждаем кредиторами.

– В таком случае я непременно доложу о его появлении, – сказал Фоллон и вышел.

Но Ренье так и не явился, и к середине дня Эмери немного расслабился.

Роговой оркестр репетировал день и ночь. Эмери снял для музыкантов целый трактир на окраине.

Софена по приглашению Эмери гостила у него в доме. Ни девушку, ни ее отца ничуть не смущало то обстоятельство, что она жила в доме холостяка, где, кроме стряпухи, не было ни одной женщины.

Эмери держался с ней очень церемонно, даже отчужденно, при встрече целовал руку. Они виделись только за обедом и на репетициях и лишь время от времени, вечерами, сходились в нижней гостиной, где Эмери часами играл на клавикордах. Обычно в таких случаях девушка усаживалась в кресло и замирала, так что Эмери даже забывал о ее присутствии.

Точнее, ему думалось, что он забывает, потому что на самом деле он ощущал близость Софены каждый миг. Та простота, с которой они поцеловались в запущенном саду Русалочьей заводи, исчезла. Они нарочно воздвигали между собой преграды и старательно изображали светских людей, связанных между собой лишь музицированием.

Эмери подкупало то спокойное достоинство, с которым держалась Софена. Она не пыталась выяснять отношения. Не провоцировала пикантные ситуации, даже не ловила его взглядов. Она просто жила в соседних комнатах, слушала его игру на клавикордах и добросовестно дула в свой рожок, когда наступала нора звучать самой тонкой ноте в оркестре.

Ренье возник в нижней гостиной Эмери только под вечер – благоухающий вином, развеселый, со свежими жирными пятнами на одежде. Эмери встретил его с более кислым видом, чем обычно, и Ренье мгновенно оценил это. Громко захохотал:

– В чем дело, брат? Уж не супруга ли нашего регента водворилась у тебя в гостях?

– Нечего шутить, – буркнул Эмери. – Я отделывал последний фрагмент.

– А что, – осведомился Ренье, бесцеремонно плюхаясь в кресло и хватаясь за кувшин с вином, – ты ведь, кажется, набрал каких-то землепашцев, и они у тебя дудят кто во что горазд? Я, брат, все выяснил. У меня там знакомая девочка живет по соседству. Говорит, трактир весь гудит, как осиное гнездо. Жу-жу-жу, каждый вечер до изумления.

– Ренье! – предостерегающе произнес Эмери.

Но на брата никакие намеки не действовали.