– Священнейший примас, священнейший примас… – Прихожане, всхлипывая, суетились вокруг распростертого тела, не решаясь к нему притронуться. Лишь одна бродяжка, вся в морщинах, с висящими из-под кагуля пегими космами, смело сотворила беззубым ртом молитву и сняла с головы примаса разрубленную пополам митру. Одной рукой придерживая висевший на шее покаянный булыжник, другой рукой она ощупала рану, потом подняла голову и сверкнула сквозь морщины маленькими глазами:

– Ничего, Бог спас. Кость не тронута. Снегу дайте приложить и воды несите – после такого всегда пить хотят. И позовите из его дома людей, а то вон весь клир со страху разбежался.

Бродяжка прикладывала к ране снег, обтирала кровь, не стесняясь, как другие, застывшего белого лица и разметавшихся рук, должно быть в святой воде мытых.

Он открыл мутные глаза и попытался приподняться на локте. Люди затаили дыхание…

– Вы тихонько, тихонько, священнейший примас. Вот сюда прислонитесь. – Бродяжка и вызвавшийся ей пособить худосочный паренек усадили Эйнвара на ступенях возле кафедры. Он озирался – лица двоились, мутило и одновременно страшно хотелось пить.

– Дайте воды…

Испуганная толстая женщина в собачьей накидке суетливо подала плоский горшочек. Вода оказалась холодная и безвкусная. Сам он удержать посудину не мог, руки тряслись, пришлось сделать два глотка из рук бродяжки.

– Спасибо, добрая женщина… – поблагодарил он то ли бродяжку, то ли толстуху. Вокруг зашумели. Прибежавшие служки жалобными голосами просили посторониться и все никак не могли пробиться к нему. «Что я такое говорил? Что я сделал?» – Дурнота вдруг отступила. Он вспомнил. И почему-то сделалось столь неизъяснимо хорошо на душе, что он невольно заулыбался, закрывая глаза.

Глава четырнадцатая

ОТЧАЯНИЕ

Поднялся ветер, понесло поземку. На холмы ложилась синяя мгла. С востока заволакивала небо рваная, снежная туча. Невдалеке виднелась деревня, в окнах домов мерцал свет. Левее был хутор, заснеженный и темный. Ялок, старшой конного отряда, заворочался в снегу. Поверх доспехов на нем был белый суконный балахон. Эту одежду придумал Ниссагль, чтобы можно было затаиваться. И впрямь человека в ней разглядеть было трудно, особенно под поземкой. Для лазутчика самое милое дело. Только в снегу холодно.

В деревне стояли наемники. Командовал ими Этарет, и его нужно было непременно поймать, чтобы вызнать хаарские новости, донесения лазутчиков были скудны и неточны. Про Беатрикс вообще никто ничего не знал толком.

Жители этой деревни донесли, что отряд собирается двинуться в ночь. Его Ялок и поджидал, велев своим людям залечь в снег вдоль дороги.