- Что же они считают Знамением?

- Исчезновение королевских портретов со всех соргонских монет. Будет понятно и непосвященным, так мне сказали.

- Если им так много известно, то почему нас не арестуют?

- Вас не в чем обвинить: никто из вас к убийству королей не причастен. После оглашения этого документа ваших сторонников поубавится: такой ценой приобретать перемены захотят немногие. Для этого и огласят подобный указ.

- Вам поручено ещё что-то передать?

- Этот документ, слова, что действовать вам не дадут. И ещё - они не хотят ненужной крови. Надеются на вашу разумность.

- Почему же всё-таки послали вас?

- Потому что я для них наименее ценен. Кроме того, полагаю, чтобы я рассказал вам о Тетуане. Им выгодно, чтобы вы знали своего соперника.

- А если я с ним объединюсь?

- Для них это не опасно. А отряды из Бахардена и Кумыра в город не войдут. Предполагаемое убийство королей заставило Тусона принять сторону Короны. Я говорил вам, что вы неосторожны.

- Что-то подсказывает мне, что мои неприятности - ваших рук дело, Джаллон.

- Почему моих, а не баронессы Инувик или людей барона Фехера? Может, ещё кто-то привлёк их внимание к вашей особе?

- Нельзя мне вас отпускать, Джаллон. Да и не хочется.

- Тогда пенантарское посольство возьмут штурмом: им тоже выгоднее убить вас, чем оставлять в живых. Вы дадите им повод убить вас на законном основании. Разве это не дворцовая стража строится на площади? Взгляните. Сколько времени продержатся пятьдесят солдат против тысячи?

- Да, это на редкость убедительный аргумент в пользу вашей жизни. Но он здорово подкрепляет мои подозрения. Что ж, идите Джаллон. Идите и помните - я вас подозреваю. И если я прав - я вас найду.

6.

Последний ночлег перед Аквиннаром был назначен на постоялом дворе "Голова лося" недалеко от аквиннарской границы. Мелкий снежок, который сыпал весь день, изрядно надоел путникам, и темнеющая у дороги среди белого снега высокая стена частокола вызвала оживление и у солдат, и у лошадей. Ворота были распахнуты, и въехавший во двор первым капитан Паджеро оторопело остановился.

На месте двухэтажного сруба гостиницы местами ещё дымилась огромная куча головешек, по краям уже присыпанная снежной пудрой.

Здание трактира, правда, уцелело, но чёрные пропалины на покрытой снегом крыше свидетельствовали, что досталось и ему.

Обширные конюшни не пострадали, но капитану расхотелось останавливаться здесь на ночь, пусть даже и с частичными удобствами: под крышей трактира могли поместиться все люди отряда, а конюшня для имеющихся лошадей была достаточно просторной.